Мгновения, мгновения...

Поднятые по тревоге, в горотдел прибыли оперуполномоченные уголовного розыска Иван Макеев и Михаил Баранов — подчиненные Расторгуева, милиционеры старший сержант Владимир Елисеев и сержант Юрий Ермолаев.

Спешно явился в горотдел для координации оперативных групп и представитель ГУВД Мособлисполкома. Увидев Расторгуева, входившего в дежурную часть, он поднялся навстречу. Поздоровались.

— Владимир Михайлович, пройдемте в ваш кабинет, — распорядился подполковник.

Не раздеваясь, присели.

— Немедленно готовьте группу. Вам, вероятно, предстоит «принять» на себя трех вооруженных преступников. Полчаса назад их обнаружили близ Дмитровского шоссе, на подходе к Москве. Есть предположение, что они пробиваются на вашу территорию, в поселок Фирсановка. Путь их уточняется соответствующими подразделениями. Проведите инструктаж с группой. И немедленно выезжайте.

Месяц назад, ночью, два преступника, вооруженных ножами, напали на инспектора дорожно-патрульной службы ГАИ, стоявшего на посту, и завладели пистолетами. Получив известие о разбойном нападении, руководство ГУВД привело в движение весь розыскной аппарат для задержания бандитов. Запущенный на полный ход механизм розыска набирал обороты. Интенсивно изучалось поведение тех, кто мог бы пойти на подобное преступление. Разобраться в огромном и бурном потоке информации было не так просто. Требовались уточнения, перепроверки, запросы. Разрозненные крупицы сведений, собранные воедино, дали верное направление к поиску преступников.

Личный состав подразделений милиции нес службу по усиленному варианту. Просочиться через столь плотное кольцо злоумышленникам было практически невозможно. Однако и уверенности в скором завершении предпринятой операции не было. Бандиты «легли на дно», скрывались в лесу. Их искали. Они знали и чувствовали это: капкан вот-вот захлопнется. И морозной ночью решили прорываться к Москве, чтобы здесь затеряться в многолюдье, а потом, переждав, скрыться от уголовного преследования.

В полночь преступники выползли из стога сена, переоделись в награбленное, чтобы выглядеть получше. Затем гуськом потянулись к шоссе, вслушиваясь в окрестную тишину. Ступили на дорогу. Огляделись. Неподалеку в гордом одиночестве светился пост ГАИ. У мотоцикла, переминаясь с ноги на ногу, стоял инспектор, молодой лейтенант.

— Братва, к несчастью, красный околышек стоит, — сказал один.

— Возьмем? — предложил другой. — И ствол будет, и колеса сгодятся.

— Угу, — промычал третий. — Пистолет во как нужен.

Припадая к земле, «лесные братья» сделали крюк, чтобы выйти в тыл инспектору.

Лейтенант, памятуя о погибшем товарище, был бдителен и чуток. Услышав за спиной хруст снега, он повернулся:

— Стой! Кто идет?

Тишина. Затаились; Инспектор напряг зрение: вроде бы черные тени на снегу.

— Кто там? Выходи на свет! — потребовал лейтенант.

И присел у мотоцикла.

В ответ грохнул выстрел. Пуля свистнула над головой. Инспектор, сбросив рукавицу, выхватил пистолет и нажал спусковой крючок. Испугавшись огня, нападавшие рванулись к лесу. Лейтенант, нащупав кнопку микрофона, сообщил о нападении дежурному, который тотчас поднял поисковые группы. Выстрел в сотрудника милиции — особо опасное преступление, и, если не принять экстренных мер, неизбежны более тяжкие последствия.

Когда представитель ГУВД закончил говорить, Расторгуев кивнул:

— Задача ясна, приступаем к выполнению.

Ночь обещала быть жаркой. И майор пригласил в свой кабинет собравшихся сотрудников.

— Итак, нас пятеро, но это должен быть единый кулак, — он сжал ладонь. — Внимание, сплоченность и наблюдательность — вот что от нас требуется. Железная дисциплина, никакой самостоятельности. Случайная неосторожность — и все рухнет.

Расторгуев пояснил каждому члену группы его функции: где стоять, как держаться, как подавать знаки, что делать на случай осложнений.

Расторгуев не только говорил, но и показывал, уточнял, детализировал. Он, казалось, вкладывал в каждого человека все, что имел, весь личный опыт. Иначе нельзя. Преступник жесток и коварен. Для него нет ни правил, ни исключений.

Расторгуев хотя и был горяч, но не горячился, говорил и показывал хладнокровно, его понимали, с ним соглашались.

Облачились во все теплое. С виду рыбаки, и только. Проверили оружие. На трескучий мороз высыпали дружно. Сели в машину. Просто, буднично. В кино это была бы стремительная гонка: преступник — милиция, милиция — преступник. В жизни — приземленнее и страшнее. Просидеть часы на морозе в засаде, не двигаясь, — много ли в этом романтики?

Прибыли на станцию Фирсановка. Разошлись по «точкам», став таким образом, чтобы никто ничего не заподозрил, а сами они должны видеть и слышать все.

Было тихо. Поселок спал. И только платформа, как освещенная сцена театра, время от времени обращала на себя внимание. Электрички не ходили. Лишь изредка, рассекая морозный воздух и увлекая за собой снежный туман, проносились товарные и пассажирские поезда, которые сглаживали напряженность ожидания. Никто из сотрудников милиции не знал, сколько придется стоять.