Мгновения вечности

Я гостил в Калькутте в доме главного судьи высшего суда. Его жена сказала мне: «Мой муж слушает только вас. Скажите ему, что хотя бы дома он не должен вести себя как главный судья высшего суда. Даже в постели он ведет себя соответственно своей должности. Стоит ему войти в дом, и дети перестают играть. Все домочадцы делают вид, будто занимаются серьезными делами. А как только он уходит из дома, нам кажется, что с наших плеч спал тяжкий груз, все радуются и веселятся. Это очень плохо, так не следует вести себя. Но он умеет только приказывать и требовать послушания».

В тот же вечер я сказал главному судье: «Вы забыли о том, что вы тоже человек, что вы можете любить женщину. Главный судья не имеет никакого отношения к женщинам. Главный судья не принимает в расчет какую-то любовь. Вы забыли о том, что у вас есть дети. Главный судья никак не сочетается с детьми. Судейство это всего лишь ваше ремесло. Но вы забыли о себе. Когда вы приходите из суда, вы должны оставить все свои дела там. Приходите домой как человек. Наверно, вы не знаете, что вся ваша семья страдает. Они радуются, когда вас нет дома. А когда вы возвращаетесь, они дрожат от страха. Вас такое поведение не красит».

«Но я никогда не думал об этом, — смутился он. — Никто не сделал мне даже намека. Возможно, вы правы».

Он сразу же пошел к семье и извинился перед женой, детьми и слугами. «С завтрашнего дня я буду просто человеком. Дом это не часть высшего суда, я просто заигрался. Я стал так жестко отождествлять себя со своей профессией, что потерял в ней самого себя. Я измучил вас всех, а вместе вами и самого себя. Я думал, почему мои дети не любят меня, почему жена холодна со мной, почему у всех слуг затравленный вид. Я никак не мог понять, почему моя семья молчит, почему слуги, которые прежде в минуты отдыха играли в карты, вдруг вскакивали и непрерывно где-то хлопотали. Теперь я понимаю, что все это было из-за меня».

Потом я еще дважды гостил в этой семье и видел, что атмосфера там радикально изменилась.

Однажды я жил в одном городе. Начальник полиции был моим приятелем. Мы дружили, когда еще были студентами. Он часто приезжал ко мне и говорил: «Я так несчастен. Помоги мне поднять мой дух». А я отвечал: «Ты говоришь, что хочешь поднять свой дух, но я не вижу в тебе такого желания. Прежде всего, почему ты решил работать в полиции? Наверно, раз ты несчастлив, то хочешь, чтобы и другие были несчастными».

Однажды я попросил трех своих учеников идти по городу, танцуя и проявляя счастье. «А зачем это?» — поинтересовались они. «Просто сделайте так, как я прошу», — ответил я.

Через час их, конечно же, арестовали полицейские. Я позвонил начальнику полиции и спросил: «Почему арестовали моих людей?»

«По-видимому, твои ученики сошли с ума», — ответил он.

«Они сделали что-то дурное? Побили кого-нибудь?» — спросил я.

«Нет, — ответил мой приятель. — Они никому не причинили вреда».

«Тогда почему они сидят в камере?» — спросил я.

«Они танцевали на улицах и смеялись», — ответил он.

«Но ты же сам сказал, что они никому не причинили вреда, — напомнил я ему. — С какой стати полицейским мешать им радоваться? Они ни на кого не нападали, не врывались на частную территорию. Они просто танцевали. Невинные люди смеются!»

«Ты прав, — помялся он. — И все-таки они опасные».

«Почему? — воскликнул я. — Разве счастье опасно? Разве восторг вреден?»

Он понял меня и сразу же отпустил моих людей. Он прибежал ко мне и сказал: «Ты прав. Я не разрешаю себе быть счастливым, поэтому не могу позволить быть счастливыми и другим людям».

Таковы политики, начальники полиции, судьи, присяжные, всевозможные вожди, так называемые святые, проповедники, священники. Они получают дивиденды с вашего несчастья. Эти люди зависят от уровня вашего несчастья. Чем вы несчастнее, тем больше их радость.

Только несчастный человек пойдет в храм молиться. Разве пойдет в храм счастливый человек? Ради чего? Счастливому человеку так хорошо, что он ощущает Бога повсюду! Такова суть счастья. Счастливый человек так восторженно любит существование, что видит Бога повсюду, куда бы ни взглянул. Весь мир есть его храм. Где бы он ни поклонился, он видит лишь стопы Бога.

Однажды меня привели в полицейский участок. Дело в том, что я жил за чертой города, на мусульманском кладбище. Люди часто приходили туда медитировать. Мусульмане часто подходили ко мне и говорили: «Вы ведете себя нехорошо. Ваши ученики докучают нашим спящим родственникам».

«А как они могут докучать вашим родственникам?» — удивлялся я.

«Они постоянно кричат "ху! ху! ху!", — отвечали мусульмане. — Даже мертвец хочет вылезти из могилы, чтобы посмотреть на них».

«Мы ничего не можем поделать, — отвечал я. — Это просто последняя часть изречения "Алла-ху". Это же мусульманская мантра!»

«Вы очень находчивый, — говорили они. — Но мы никогда не слышали никакого "Алла-ху". Мы знаем слово "Аллах", но причем здесь какое-то "ху"?»

«Занимайтесь своими делами, — отвечал я. — Если ваши привидения вылезут из могил, проблемы будут у нас, а не у вас. Не бойтесь, мы развлечем их».