Мгновения волшебства

Но сад словно вымер в одночасье и превратился в безмолвное неумолимое царство. Тишина, несвойственная даже этим сонным клумбам, укором повисла над маленьким напуганным цветком. И в отчаянии роза крикнула, что было мочи:

— Пожалуйста, ответьте! — вложив в эти слова всю боль, что томилась в мыслях, заполняя красивый белый цветок тёмной пеленой.

— Прежде чем сказать, сто раз подумай, — сжалившись, подала голос всё та же белая роза с соседней клумбы у дуба:

— Нас выращивают люди, они о нас заботятся и опекают нас. А наше предназначение — дарить им счастье, — строгий голос розы слегка смягчился, и в нем зазвучали романтические нотки настоящего мечтателя: — Я с гордостью и радостью буду дарить свой нежный аромат какой-нибудь хрупкой леди, украсив собой её подоконник. Что может быть приятнее, чем стать причиной чьей-то улыбки?

— Может, жизнь? — без особой уверенности предположила любопытная роза, вновь не в силе промолчать.

— Жизнь? О какой жизни ты говоришь? О бесцельном существовании в страхе неминуемой гибели, на которую ты сама себя обрекла? Уж лучше быть отрадой для чьих-то благодарных глаз, чем доживать остаток дней с такими мыслями, как у тебя… Не люди — ты сама отняла у себя жизнь!

Молодой белый цветок больше не задавал вопросов. Он узнал то, что хотел знать и теперь сильно жалел об этом. Но жить в неведении он тоже не смог бы, просто не сумел бы, в силу своей врождённой любопытности. Остальные цветы, такие же, как и сама белая роза по виду и происхождению теперь стали для неё врагами. Солнце, скользящее по небу к линии горизонта, больше не радовало своим теплом и не казалось ласковым, теперь молодой розе оно казалось зловещим предателем, что лишь торопит скоротечную жизнь цветка. Ветер и тот не заслужил у белой розы одобрения: молодой цветок каждый раз встречал его настороженно и недоверчиво, решив, что доверять в саду больше никому нельзя.

Когда на старые аллеи спустилась умиротворяющая вечерняя прохладная мгла, сад погрузился в приятные сны. Цветы склонили свои головы к земле и, наверняка, видели яркие красочные сны. Как знать, быть может, им даже снились далёкие страны, в которых цветам с этого сада не суждено было никогда побывать. А может, им снился дождь — приятный летний дождь, который таит в себе только свежесть и является спасением в жаркий день. Возможно, обитателям сада снилось и вовсе что-то неизведанное и невиданное человеческим глазом, понятное только им — весенним цветам.

Но белой розе не спалось. Хотя, по правде говоря, она и не пыталась. Слишком много чёрных и тяжелых мыслей, словно вороньё, кружилось над ней.

Дождавшись темноты, она тихонько наклонилась в сторону старого дуба и, не очень-то надеясь на удачу, прошептала:

— Роза, — обратилась она к соседней клумбе: — Срывают абсолютно все цветы?

В полной тишине и наступившей темноте белый цветок напугал громкий звук собственного голоса. Роза затаила дыхание. Время для неё словно остановилось. Но все старания были ненапрасными: с клумбы незамедлительно послышался ответ:

— Да, — нехотя отозвалась соседка. — Почти, — добавила чуть погодя.

Лучик надежды озарил белый любознательный цветок, и в мыслях понемногу зарождался план дальнейших действий:

— Значит, есть шанс?

Соседка молчала.

— Хотя бы один? — чуть громче промолвила, проявив настойчивость, белая роза.

— Мизерный. Настолько мизерный, что я бы не стала тратить на него и минуты своих размышлений.

— Почему? — захотелось узнать молодой розе, но ответа не последовало. Роза-соседка то ли успела погрузиться в сон, то ли просто не захотела более поддерживать этот разговор.

В ту безлунную, хмурую ночь белая юная роза решила для себя: во что бы то ни стало стать самым красивым в саду цветком. Наивной розе казалось, что если красота её будет совершенной, то человеческая рука не посмеет срезать её стебель, а будет любоваться ею лишь издалека.

Больше молодая роза не обращалась к цветам ни с просьбами, ни с расспросами, и вскоре сад вернулся в привычный для него размеренный ритм жизни. Роза хранила молчание, которое давалась ей ценой больших усилий. И как бы ей ни хотелось обмолвиться хоть с кем-то словцом, она научилась сдерживать свои желания. Молодой цветок стал наблюдательнее и терпеливее, и теперь внимательно следил за всем, что происходило в саду. Ни сон, ни ветер, ни бабочки, ни солнце не интересовали белую своенравную розу. Лишь одна мысль: «Я должна быть самой красивой в саду, чтобы меня не убили человеческие руки», которую белый цветок вторила себе неустанно, грела её лучше самого солнца.