Мгновенная карма

Я медленно поднимаю взгляд, встречаясь с ним глазами. С глазами мальчишки, которого, как выясняется, я почти не знаю. Мы просидели за одной партой целых два семестра, а у меня такое чувство, будто передо мной стоит совершенно незнакомый человек.

Художник. Волонтер. Парень, в свободное от учебы время спасающий каланов.

Сунув руки в карманы, он разглядывает собственные работы, словно оценивая их заново. И если у меня перехватывает дыхание от этих фотографий, то он мысленно их критикует. Что-то подсказывает мне, что он понятия не имеет, насколько они хороши.

Но дело и в том, что я не могу сказать с абсолютной уверенностью, насколько они хороши. Тут нужен наметанный глаз художника. Я же ничего не смыслю в светотени, ракурсах и мизансценах. Но точно знаю одно: когда я смотрю на эти фотографии, они вызывают во мне бурю эмоций. Они заставляют меня чувствовать.

– Прости, – говорю я. – Мне жаль, что я не доверяла тебе и не принимала твоей помощи.

Возникает пауза, но, когда он наконец отвечает, его голос звучит легко, даже жизнерадостно. Старый добрый весельчак Квинт возвращается.

– Прощаю. – Вот так просто. – Но ты можешь повторить свои слова, чтобы я записал их на телефон? На будущее, вдруг пригодится.

Я хмурюсь, но без всякой злости, и снова смотрю на фотографии.

– Знаешь, ты мог бы их продать.

Он фыркает.

– Я серьезно. На самом деле… – Я указываю на фото морской черепахи, запутавшейся в мусоре. – Думаю, этот образ можно взять для наших плакатов по уборке пляжей. Хотя… – я пожимаю плечами, поворачиваясь к нему, – ты дизайнер, тебе и решать.

Двадцать четыре

– Привет всем! С вами Центр спасения морских животных Фортуна-Бич. Завтра мы устраиваем генеральную уборку нашего пляжа, откуда потом выпустим четырех тюленей обратно в океан. Надеюсь, вы присоединитесь к нам!

Я столько раз повторяю разные варианты этой речи, что она начинает терять смысл. Слова сливаются. Путаются во рту. Но я продолжаю улыбаться, продолжаю двигаться. У меня в руках сумка, полная голубых флаеров с подробным описанием предстоящего мероприятия, и… да, Квинт почти справился. Вернее, мы справились, поскольку я настояла на том, чтобы он позволил мне отредактировать текст, прежде чем отдавать листовки в печать, и в итоге я нашла две опечатки и одну орфографическую ошибку. Однако должна признать, что готовый продукт намного лучше того, что мог бы получиться у меня, если бы я сама взялась за это.

Флаеры бросаются в глаза. Все просто, но эффективно. На обратной стороне каждого флаера Квинт разместил сведения о тюленях, которых мы будем выпускать – где и как их обнаружили, в каком состоянии, – обрисовал их характеры и вставил фотографии каждого. Даже в черно-белом и слегка зернистом качестве эти снимки производят потрясающее впечатление и никого не оставят равнодушным. Реакция людей предсказуема: удивленное «Ах», приглушенное «Боже», переходящее в сочувственный вздох. Реакция, может быть, и не оригинальная, но могу сказать, что искренняя. Людей трогают истории несчастных животных. Я надеюсь, что это выльется в поддержку и пожертвования.

Я делаю паузу, чтобы глотнуть воды из бутылки. Фестиваль начался в девять утра, но гости все еще резвятся на пляже и будут прибывать до захода солнца, чтобы посмотреть на фейерверк, который обещают запустить с баржи в заливе.

С того места, где я стою, мне видна вереница машин, которая тянется вдоль Мейн-стрит. Люди отчаянно ищут места для парковки, которых уже не осталось. У домовладельцев в радиусе двух миль отсюда урожайный день: они хорошо подзаработают, позволяя парковаться на своих лужайках и взимая по двадцать баксов за машину.

Вдоль скал и набережной выстроились длинные ряды палаток, где торгуют всякой всячиной, от самодельных кормушек для птиц до пакетиков со специями. Я утопаю в ароматах солнцезащитных кремов и запахе шипящих на угольном гриле сосисок из ларька хот-догов. Вдоль палаток натянуты веревочные ограждения, чтобы люди могли свободно подходить к прилавкам, но в остальном пляж забит одеялами, полотенцами, стульями и зонтиками. Такого многолюдья я еще никогда не видела.