Мяч круглый, поле скользкое

Подписав в 66-м взрослый контракт с «Альянсой», Теофило совсем было решил, что жизнь удалась. В семнадцать лет он уже был игроком основы столичного клуба, всё чернокожее перуанское меньшинство относилось к нему лишь с чуть меньшим почтением, чем к Иисусу, и в первый же сезон он стал лучшим бомбардиром чемпионата страны. Для полного счастья ему не хватало только поцелуя от главной негритянской певицы Перу Сузаны Баки, ну и вызова в сборную. Вот тут была какая-то закавыка: главный тренер, сеньор Маркос Кальдерон, почему-то решительно игнорировал самого талантливого молодого футболиста страны. Да, в Перу наступала рецессия после нескольких лет правления президента Белаунде — добрейший профессор архитектуры как-то не предусмотрел, что нахапанные кредиты, на которые, в частности, и была построена ЛЭП до Ньяуи, придётся рано или поздно отдавать. Сборная Перу из-за недостатка средств даже отказалась от участия в чемпионате Южной Америки 1967 года — но разве это повод так оскорблять не то что восходящую, а уже стоящую в зените звёздочку?

Потягивая из чашечки эмольенте (хоть и привёз травы из Куско, а все равно так вкусно, как у бабули, никогда не получалось заварить), Теофило вполглаза смотрел эфир канала «Панамерикана». Было очень скучно: политика, политика, политика… Впрочем, и на «Америке», и на «ТВ Перу» всё то же самое. Внезапно интервью с дородным господином в белоснежной тройке оборвалось на полуслове, и вместо него начался какой-то концерт. Как и любой уважающий себя перуанский негро, Кубильяс в юные годы считал, что в мире есть одна богиня, и имя ей — Сузана Бака. Её песни гремели из окон в любом негритянском квартале Лимы, и не было в стране ни одного чернокожего тинейджера, который не знал бы хоть пяток наизусть. Теофило судьба наградила щедро: летом он побывал на приёме в президентском дворце и был представлен небожительнице, и даже удостоился чести приложиться к изящной ручке цвета древесины камбара. Когда перехваченное от эмоций горло отпустило, и он сумел вздохнуть полной грудью, парень внезапно учуял густой дух писко, исходящий от живой иконы. Потом он осознал, что Сузана вообще еле стоит на ногах — а, вернее, только и держится в вертикальном положении благодаря тому, что её крепко держит под руку какой-то генерал. Очарование унесло как порывом горного ветра Пуэльче. Арисага знал слишком много добрых, но безвольных людей из нищих негритянских, да и индейских трущоб, которые отдали писко всё, что имели, включая и саму жизнь. Сам он никогда в жизни не брал в рот горячительного, и даже на приёме держал в руке бокал чича морада, благо этот напиток из чёрной кукурузы и ананасов был цветом совсем как красное вино. Теофило неловко поклонился певице и её спутнику и сбежал с приёма, боясь, что дальше его могут ждать ещё большие потрясения. Даже спустя несколько месяцев он немедленно переключал канал, если на экране появлялась Сузана. Вот и в этот вечер он уже потянулся было к телевизору, но вдруг увидел, что поёт совсем не Бака, а какая-то высокая, стройная, белокожая брюнетка.

Следующие два часа Кубильяс боялся даже моргнуть. Концерт оказался выступлением группы «Алас де ла Патриа» — как пояснил в перерыве между песнями диктор, из Советского Союза. Ничего не знал об этой стране Теофило Хуан Кубильяс Арисага, кроме того, что она есть где-то в другом полушарии, и что там живут «комунистас», которых всё время ругали в политических телепередачах. Теперь он узнал, что в этой стране ещё есть самая невероятная женщина на свете — Сиомара Анисия Орама Леаль. Кроме неё, в группе пели ещё две пышные русские дамы с именами, которые футболист ни за что не сумел бы повторить, и темнокожая Керту Дирир, похожая на инкского идола, которого он видел недалеко от бабушкиной деревни. Нет, у неё не было оскаленных клыков и вывернутых ноздрей, но почему-то она показалась парню жуткой и опасной, как чёрный лесной ягуар. А вот Сиомара… Кубильяс даже не смог бы объяснить, что такого было в этой девушке с иссиня-чёрными волосами и сияющей, как мрамор статуи святой Розы Лимской, кожей. Просто и она сама, и её песня показались ему сотворёнными где-то не в этом мире. Невозможно было себе представить, что от этого дикого ангела несёт виноградной водкой, а мерзкий старый урод в мундире шепчет ему на ухо какую-то пошлятину, и ангел игриво хлопает его в ответ по жирной щеке.

Cambio dolor por libertad,
Cambio heridas por un sueño
Que me ayude a continuar…