«Мяч в игре»: Футбол в советской художественной прозе

Если до 1917 года физическая культура в России была явлением случайным и никем не руководимым, то теперь физкультура стала носить жизненно-бытовой характер. Октябрьская революция во весь рост поставила вопрос об использовании физической культуры и спорта для укрепления здоровья, продления жизни, повышения трудоспособности и для укрепления боевой мощи страны[12].

Биязи апеллирует к историческому фону как следствию повышения интереса к физическому развитию человека. Подобная взаимосвязь обсуждалась и в периодике того времени. Вот, например, отрывок из статьи, размещенной в газете «Спортивная неделя» в начале 1915 года:

События выдвинули нас на тот рубеж духовного и материального строительства, когда нужны, и в большом количестве, только сильные, здоровые и бодрые, что можно достигнуть только тогда, когда физическое развитие народа будет поставлено на правильном и твердом основании[13].

В годы Первой мировой войны, несмотря на демографический кризис, интерес к спорту только возрастал[14], а в сплаве духовного и телесного развития просматривалась гармония, способная «приблизить нас к идеалу, к которому стремятся народы с древних времен, если в сознании массы жизнь доминирует над смертью»[15].

Спорт наравне с кинематографом, радио, телеграфом, транспортом входит в ряд новых для жизни общества рубежа XIXXX веков реалий, которые осваивала художественная словесность. Это касается как поэзии, так и прозы. Если русская поэзия уже рассматривалась учеными под углом освоения ею новых явлений, в том числе футбола[16], ставшего в начале XX века массовым и наиболее популярным видом спорта в СССР, то в случае с прозой дела обстоят сложнее. Это связано, на наш взгляд, с тремя причинами. Во-первых, в русской литературе встречается не так много художественной прозы на данную тему. «Это результат явной недооценки значения литературно-художественных произведений о спорте»[17], – писал исследователь В. Поволяев. Во-вторых, для создания художественных произведений на тему спорта необходимы как владение литературным мастерством, так и наличие определённого опыта, знаний из области спорта. «Чтобы писать, нужно знание доскональное, глубинное, какое даётся годами самозабвенного изучения, а лучше всего – прямого участия в спортивной жизни. Много ли у нас таких людей? Да ещё с писательскими способностями?»[18] «Но вот странность: спорт – целый мир, населённый интереснейшими людьми, а художественная литература, по горьковскому определению, – человековедение, весьма робко проникает в тайны этого мира»[19]. В-третьих, кажущаяся простота советских прозаических произведений на тему футбола, повторяющиеся мотивы и перипетии сюжета – всё это невольно заставляет исследователя задаться вопросом, является ли объект изучения достойным внимания.

Нельзя сказать, что интерес к отражению футбола в советской прозе полностью отсутствует. В последние несколько десятилетий определённое внимание этой теме действительно уделяется. Практически все из существующих научных работ написаны с опорой на концепцию сублимации. Таковы работы В. П. Руднева[20], А. И. Куляпина и О. А. Скубач[21]. Психоаналитическая интерпретация игры в футбол сводится к тому, что футбол «воспроизводит половой акт, где нога играет роль фаллоса, мяч – спермы, а ворота – вульвы»[22]. Нападающий, забивающий гол в ворота соперника, уподоблен мужчине, который обладает женщиной. В этих условиях своеобразная роль отводится вратарю. Голкипер – «это Суперэго, субстанция, мешающая удовлетворению желания, получению удовольствия от забивания гола»[23]. Яркий пример реализации психоаналитического потенциала футбола в отечественной литературе исследователи видят в повести А. Д. Синявского (А. Терца) «Суд идёт» (1956): «Футбольный матч – в острейшие секунды игры – всё равно что обладание женщиной. Ничего не замечаешь вокруг. Одна лишь цель, яростно влекущая: туда! Любой ценой. Пусть смерть, пускай что угодно»[24].