Мягкая машина

БЫЛ НЕВЕСОМ… “NEW YORK GERALD TRIBUNE”, ПАРИЖ, 17 АПРЕЛЯ 1961 ГОДА… «Руки и ноги человека, пробирающегося сквозь толпу, ничего не весят… серая пыль от метлы в старой лачуге… Мистер Брэдли мистер Я Сам сидел в кресле, как и я, подземки и подвалы, сиживал прежде… но висел в пыли и ветре боли… Мой почерк с наклоном в сторону мальчишеских серых фланелевых брюк не изменился, хотя следы пара, расплывающиеся в руках, уже ничего не весят… Гагарин сказал, что был ясно виден след серых джанковых вчерашних дней, оставляемый Землей, а пролетая над Америкой, он легко разглядел берега континентов… острова и большие реки».

Капитан Кларк приветствует вас на борту…

С радостью приглашаю тебя на борт, читатель, но помни: у этой подземки только один капитан… Не высовывай член свой в окно поезда, не мани никого похотливо геморроем своим и не спускай в сортир потрепанное бенни свое (На устаревшем жаргоне Таймс-сквер “бенни” — это пальто)… Запрещается использовать сигнальную веревку для необоснованных казней и сжигать ниггеров в уборной, прежде чем пассажиры закончат свой туалет…

Не оскорбляй директора конторы… Он может забрать ключи от сральника… Всегда его запирай, чтобы ни один чужак не слямзил кусок дерьма и не заразил всех ребят в конторе какой-нибудь гнусной хворью… А мистер Анкер из бухгалтерии — руки у него в шрамах, как у джанки, от бесчисленных анализов Вассермана — поливает все пластмассой, прежде чем ступить на этот мучительный путь… Основываясь на Пятой поправке, я не стану отвечать на вопрос сенатора от Висконсина: «Являетесь ли вы или были когда-либо представителем мужского пола?..» Им не заставить Елду выть на мальчишек… Знаете, как я обхожусь с такими певцами?.. Только их послушайте… Кто поумней, тот поймет с полуслова… Я хочу сказать, с политикой в наши дни надо обходиться осторожно… Некое дряхлое ведомство начинает питать к вам плотское влечение — так пните его прямо в координатора… «Приходи ко мне вечерком в квартирку под школьной уборной… Покажу тебе кое-что интересное», — сказал сторож, распуская зеленые от коки слюни…

Вдали глухой рокот города, смертоносное дыхание раковой библиотекарши, слабое и прерывистое на теплом весеннем ветру…

— Трещина — это деградация чашки… Убери ее, — раздраженно сказал он… Весь мир заполонили черные скалы и бурые лагуны… Там стоит заброшенный передатчик… Кристаллические трубки выстукивают сигнал к отходу с людского холма, а в разрушенных городах нашей необъятной отчизны ползают гигантские многоножки… первой приползла Термодинамика…

— Нас застали врасплох, — признается генерал Паттерсон. — Проебали нас до самого дерьма.

Самый безопасный способ избежать смертельной опасности — приплыть сюда и остаться на ночь со Сциллой… Гарантирую удовольствие, чувак… сласти и сигареты…

Очнулся в турецких банях под йоханнесбургским бидонвилем80…

— Где я, ублюдки черномазые?

— Да ты, джанковая белая шваль, будешь срущего ниггера оформлять за глазную ванночку опийной настойки!

мертвая птица… перепел в туфле… деньги в банке… Порт прошлого и лепесток, увенчанный неподвижными листьями, она стояла там, за рекой, в тени деревьев…

В коктейль-баре расплескались мозга… Толстый самец обобрал хай-лайного[78] букмекера с помощью своего сорокапятника с обсидиановой рукояткой… губительная, беспощадная голубизна Мексики… сердце под солнечными лучами… вдоль дороги на Монтеррей висят на телеграфных столбах бездыханные трупы…

Смерть переводит онемевшего, как мрамор, мальчишку по Большому Каналу в безбрежную лагуну сувенирных открыток и бронзовых детских башмачков…

— Только постройте надо мной уборную, ребята, — говорит своим соседям по комнате угонщик скота, и шериф с пониманием угрюмо кивает, на ветрах Стояка кипит друидская кровь…

Опустившийся, затянутый в корсет тенор поет Дэнни Дивера в бабском наряде:

«Билли Бадда повесить… все на корму — разглядывать экспонат».

Громко пёрнув, Билли Бадд испускает дух, и парус сверху донизу рвется… а старшины в смущении отшатываются… “Билли” — трансвестит-лесбиянка.

— С этим хлопот не оберешься, — ворчит главный старшина корабельной полиции… матросы в гневе орут на плутоватый профиль в лучах восходящего солнца…

— Она умерла?

— Да какая разница!

— Мы что, будем все это терпеть?.. Офицеры намерены с ними разделаться, — говорит молодой Хасан, корабельный ростовщик…