Мягкая посадка. Год Лемминга. Менуэт святого Витта

Вообще бред какой-то. Такое ощущение, будто тебе показывают фантастическое кино про инопланетные происки, а ты веришь в происходящее лишь настолько, насколько занимателен сюжет. Нет реальности, не видно из Конторы смертей… Притом почему в предельном случае, по прикидкам аналитиков Лебедянского, вымрут две трети человечества? Одна-то треть чем от них отличается?

Делать работу за подчиненных для руководителя сродни позору, однако я был настолько возбужден, что попытался заняться этим немедленно и, разумеется, угряз в проблеме, как тепловоз без рельсов. По ось. Очнувшись примерно через час, я обнаружил, что сижу, тупо уставившись в экран, рассеянно дымлю которой-по-счету сигаретой, пытаюсь понять, что означает странный выгиб на очередном графике, и не понимаю абсолютно ничегошеньки… Хватит! Нечего партизанить по-тихому, когда есть люди, готовые сделать ту же работу быстрее и лучше тебя. Моя и без того усеченная гордыня подверглась усекновению еще раз, а сказать проще — равнодушная действительность еще раз врезала мне по сусалу. Несильно так. Только чтобы я помнил, кто я есть, и не зарывался.

Ну и помню…

Я позвонил Гузю — его на месте не оказалось — и, заложив руки за голову, откинувшись в кресле, принялся размышлять вокруг да около. Гузь, наверное, на меня обижен и полагает бездельником, хотя и не подает виду; в самом деле, последние дни он тащит на горбу всю Контору, а я даже не всегда удосуживаюсь снять с его работы сливки. Ничего, пусть покряхтит, приемистость у него хорошая… Знал бы он, в какую дрянь влип его начальник, простил бы и посочувствовал…

— Я не Гузь, но я боюзь, — сказал я вслух, старательно нажимая на «з».

Где-то в наших построениях был прокол. Я и не думал поддразнивать Воронина и Штейна, когда говорил им, что решение задачи, возможно, очень простое. Что-то подсказывало мне, что, по всей вероятности, это так и есть. А вот на тебе: информмассивов пруд пруди, а «Надежда» буксует.

Я попросил кофе и некоторое время читал, отрабатывая свой ежедневный урок и слушая одним ухом, как моя бесценная Фаечка окорачивает по телефону какого-то настырного, которому вынь сейчас Малахова да положь. Несмотря на то что я затребовал одни выжимки, материалов набралось масса — я и не предполагал, что человечество успело наработать такую прорву социопсихологической мешанины вокруг самоубийств. Одних трудов классиков психоанализа оказалось столько, что в пору было высунуться в форточку и тихо завыть на какое-нибудь ночное светило. Однако же — что делать! — в утилитарном нашем мире титаны на то и существуют, чтобы можно было с удобством стоять на их плечах, как говорил, а может быть, и не говорил, сэр Исаак Ньютон.

За последние дни я основательно поднаторел в теории вопроса. Я читал секретные социологические материалы, предназначенные для высших эшелонов власти века нынешнего и века минувшего. Я читал выжимки из обзоров МВД — настоящих болот, куда стекались ручейки полицейских сводок. Я читал пространные компиляции о роли и значении суицида в истории человечества. Я читал все. Ритуальные самоубийства у первобытных племен, наведенный психогенный суицид, самоубийства во время транса, нередкие случаи массовой истерии в средневековой Европе… Насколько известно истории, в 1000 году н. э. по католическому миру прокатилась волна самоубийств в ожидании Страшного суда, близкого конца света или чего-то столь же малоприятного. В 2000 году подобного безобразия не наблюдалось почти вовсе — однако если вы скажете мне, что человек заметно поумнел за тысячу лет, я плюну вам в глаза, и нечего на меня обижаться.

Что это нам дает? Опять ничего.

Среди самоубийств, традиционно причисляемых к фоновым, всегда имелся незначительный процент случаев, в принципе не объяснимых ничем рациональным. Например, среди декадентствующей петербуржской молодежи в начале прошлого века вошло в моду прыгать с моста в водоскат Иматра — 18 метров перепада уровней воды, мощный поток, валуны, и шансов остаться в живых ни малейших. Частенько сигали парочками, взявшись за руки, и вряд ли кто-нибудь из них мог доступно объяснить — чего ради. В большинстве, вероятно, под кокаином. В конце концов властям пришлось поставить на том мосту специального городового, чтобы гонял придурков…

Декадент?.. В рыло! Сицилист? Телегент?.. Один хрен, по соплям. Воды не видел? Прррроходи, не задерживайся!..

Судя по всему, мера подействовала.

Те крохи статистики, которые удалось собрать группе Лебедянского, достаточно убедительно показывали: «спугнутые» один раз, потенциальные жертвы суицида из перечисленных категорий, как правило, не пытались повторить попытку и в большинстве своем спокойно жили до старости — если тому не мешали внешние обстоятельства вроде войн и эпидемий.

Но это уже из другой оперы.