Мягкая посадка. Год Лемминга. Менуэт святого Витта

Я уже понял, что он пишет. Сегодня он был опять пойман на входе как злостно опоздавший и препровожден в караульное помещение — очень зря. Сашка был задирист и мстителен. Такого он не прощал и уже успел отослать Сельсину ядовитую объяснительную, а теперь потел над докладной в адрес начальника охраны. Я пробежал бумагу вполвзгляда. Документ был неотразим и изобличал всю гнусную подноготную вахтерши, «которая из-за явно неполного служебного соответствия, выражающегося в служебной медлительности, допускает образование при входе в корпус очереди мерзнущих сотрудников вследствие непрерывного рассказывания означенной вахтершей анекдотов сомнительного свойства и обсуждения интимной жизни начальника охраны непосредственно в рабочее время», а также — это все знают — бегает за пивом в буфет, бросая свой пост. Были в бумаге и трогательные слова о добросовестности, о попранном служебном долге, о палках, торчащих в колесах Глобальной энергетической, и о поврежденной электрической плитке, используемой в нарушение противопожарной инструкции от 18 ноября 2027 года.

— Силен, — сказал я. — Тебе бы должность — был бы страшен.

— Угу, — сказал Сашка. — Естественно. Вследствие служебной медлительности.

— Бросай рукоделие. Студенты ждут.

— Много? — испуганно спросил Вацек.

— Много не много, а один ждет. Может, и еще подойдут. Ты чего уши развесил? Бери этого лодыря за зебры, чтоб бумагу не изводил, и тащи. Ему вкалывать надо.

— А в Канаде мамонта оживили, — вдруг сказал Сашка. — Вы не слышали?

— Нет, — сказал Вацек.

— По экрану показывали, — сказал Сашка и даже облизнулся в предвкушении. — Что, никто не видел? Ну, так я вам расскажу. Пять лет генокод читали, пока разобрались. Своих-то мамонтов свежезамороженных у них нет, так наши им по линии добрососедства от Березовского, музейного — полхвоста за валюту, неужели не слышали? Сделка века! Ну, долго, я вам скажу, они мыкались, пока своего не воспроизвели. У них там целая программа была: первый зверь экспериментальный, а потом, значит, нарастить поголовье и пустить вольным выпасом по всей Канаде, чтобы мясо всегда свежее. Коровы, свиньи повымерзли — так? Так. Это раз. Мяса всем хочется — два. Овцебыки ихние — мелюзга с рогами, там смотреть не на что. Мамонту в подметки не годятся. Ну, вырастили, значит, канадцы мамонта в лаборатории, так он им все приборы ногами передавил, и пришлось его раньше времени из-под контроля на вольный выпас. А он там взял да и сдох через два дня.

— Замерз? — хмыкнул я.

— Напутали с генокодом? — спросил Вацек.

— Куда там! Начал было этот мамонт снег в лесу клыками разрывать, траву искал. А под снегом в том месте черт знает с каких времен — капкан на гризли, ржавый. Но сработал: хлоп — хобота нет. Напрочь. Мамонт отдельно, а хобот отдельно. А кому нужен мамонт с хоботом отдельно? В таком виде он сам себе не нужен. Потосковал-потосковал и помер. Канадцы в шоке: исходного материала-то у них совсем не осталось. А вторую половину хвоста мы им продать отказались, как ни упрашивали. Во-первых, она оказалась слоновьей, а во-вторых, самим нужна.

Вацек принужденно улыбнулся.

— Болтун, — сказал я. — Мамонты ему, бездельнику. Ты мне зубы не заговаривай. Ты мне лучше вот что скажи: когда на четвертом стенде коллектор искрить перестанет?

— А он разве искрил? — удивился Сашка. — Ну ладно, ладно, верю. И… что?

— А ты не догадываешься?

— Почистить?

— Вот именно.

Сашка глубочайше вздохнул и посмотрел на меня. Потом на Вацека.

— Вацек, — пропел он томным голосом умирающего лебедя. — Ваценька…

— Нечего тут, — сказал я. — Марш работать.

Сашка обиженно посопел, отложил недописанную кляузу и полез ковырять пальцем в ухе. Правым мизинцем в правом ухе. Я все понял.

— Слушай, Вац, — сказал я просительно. — Может, ты пока включишь там, а? Погоняй в разных режимах, и студента тоже, а я тут покажу кузину маму этому дармоеду. Лады?

Вацек не может вынести, когда я говорю просительно. Разумеется, он тут же вышел, даже не взглянув на Сашку, и минуту спустя за стенкой уже что-то гудело, завывало и даже, возможно, искрило. Мы с Сашкой остались вдвоем. Шутки кончились. Теперь я остро чувствовал, что лучше мне было сюда не ходить, а ехать прямиком к Дарье. Помимо общения с Сашкой, есть очень много других способов испортить себе настроение.

— Ну что, хохмач? — спросил меня Сашка голосом начальника.

— Что-что? — строптиво спросил я голосом начальника рангом выше.

Сашка терпеливо покопался в брючном кармане и извлек ключи, вряд ли что-нибудь отпирающие, но зато с брелоком, выполненным в виде большеголовой кошки с тигровой расцветкой и отчаянным взглядом жертвы валерьянового похмелья. Оба глаза кошки горели зеленым — жукодав и вакуум-фильтр работали в штатном режиме.

— Нас не слышат.

— А нас слушают? — спросил я. — Был бы очень польщен, что кому-то нужен.

— Ты этот тон брось, — сказал Сашка. — Ты у меня уже вот где сидишь. Что у тебя по основной теме?

— Ничего, — ответил я.

— Почему?

Я скорчил гримасу.