«Мягкая сила», «цветные революции» и технологии смены политических режимов в начале XXI века

Конечно, сам по себе Интернет и социальные сети являлись не столько причиной, сколько средством канализации народных протестов. И это средство актуализировалось только в тот момент, когда в обществе созрели реальные социально-экономические и политические причины для недовольства. Однако использование новейших технологий резко усилило протестный потенциал, уже имевшийся в обществе. Кроме того, благодаря работе социальных сетей у их посетителей создавалось впечатление, что в протестных действиях участвуют миллионы людей, хотя в действительности число реально протестующих и протестующих в сети различалось многократно. Особое значение фактор социальных сетей приобретал в условиях принудительного блокирования властями доступа в Интернет; это повышало градус протестной активности, происходила политизация некоторых групп населения, отличавшихся до этого момента политической пассивностью. Ставка на использование социальных сетей позволяла противникам режима сократить материальные расходы и временные затраты на организацию государственного переворота. Наконец, именно социальные сети наряду с традиционными СМИ формировали международное общественное мнение в отношении происходившего в Тунисе и Египте[413].

Мобилизация активной арабской молодежи, обучение ее методам координации манифестаций посредством социальных сетей, создание многочисленных виртуальных неправительственных организаций, которые пропагандировали ценности либерализма на арабском и английском языках, поддержка массовых выступлений в регионе американским политическим истеблишментом через глобальные Интернет-сервисы — все эти методы свидетельствовали о реализации на практике концепции «мягкой силы» Дж. Ная и его последователей, но уже в новых условиях цифровой эпохи. По сути, молодые, образованные, увлеченными новыми информационными технологиями кибердиссиденты использовали в своих политических протестах два пространства: реальное и виртуальное. Благодаря использованию Интернета им удалось соединить оба этих вида и с помощью ненасильственных технологий успешно демонтировать правившие годами авторитарные режимы в Тунисе и Египте.

Подготовка, ход, палитра движущих сил «жасминовой» и «финиковой» «революций» в значительной мере (с поправкой на арабскую действительность) напоминают «цветные революции» в первой половине 2000-х годов. В Тунисе и, особенно, в Египте действительно были использованы многие механизмы ненасильственной смены власти, отработанные во время «бульдозерной революции» в Сербии в 2000 году, грузинской «революции роз» в 2003 году, «оранжевой революции» в Украине в 2004 году и «тюльпановой революции» в Киргизии в 2005 году. Все они, как известно, были активно спонсированы и поддержаны Вашингтоном и его союзниками. Волнения в арабских странах имеют целый набор признаков, характерных для «цветных революций»: создание оппозиционных молодежных структур, парализация работы органов государственной власти, закрепление определенных стереотипов, кампания неповиновения власти, создание территориального анклава и ненасильственная оккупация территории в центре страны, экспрессивный характер действий восставших и т. д. Но были и отличия, главным из которых стало использование новейших Интернет-технологий, что позволяет назвать события в Тунисе и Египте в конце 2010 — начале 2011 годов «цветными революциями 2.0».

Ударной силой «цветных революций 2.0», как говорилось выше, стала образованная молодежь. Она имела развитые сетевые организации, которые оказались чрезвычайно эффективны в ходе антиправительственных волнений, координированных через Интернет. Однако эти движения оказались не готовы к тому, чтобы перестроиться на организационную работу, связанную с политической деятельностью и нацеленную на легальный политический процесс. Напротив, исламисты были политически более мобилизованы и активны, идеологически ангажированы и дисциплинированы, чем сторонники светских партий. На первых же парламентских выборах в Тунисе и Египте победили исламистские силы — партия «Ан-Нахда» и «Братья-мусульмане», соответственно.

Пришедшие к власти исламисты, однако, продемонстрировали неспособность построить эффективную модель государственного управления и решить реальные социально-экономические проблемы. Экономики Туниса и Египта потеряли сотни миллионов долларов, упали доходы от туризма, пострадал инвестиционный климат, проблемы безработицы не только не были решены, но и значительно усугубились, резко возросла угроза терроризма. Политические изменения, произошедшие в Тунисе и Египте, коснулись лишь верхнего эшелона элиты. Не произошло в этих странах и улучшения социально-экономического положения, за что, собственно, и выступали народные массы, свергавшие режимы Бен Али и Мубарака.