Мягкая ткань. Книга 2. Сукно

Видите ли, доктор, сказал он, еврейская тема для общества крайне болезненна, даже сейчас, когда все уже, казалось бы, немного поулеглось, некоторые несознательные граждане по-прежнему считают евреев главной движущей силой нашей революции, это неправильно, конечно, даже в корне неверно, но суть дела состоит в том, что в партии было действительно много лиц данной национальности, поэтому обыватели, мещане, недобитые белогвардейцы, они по-прежнему обвиняют их во всех смертных грехах, и не случайно еврейские погромы, вот это печальное наследие царского режима, они вдруг вспыхнули с новой силой во время гражданской войны. Поэтому партия уделяла и уделяет еврейскому вопросу особое внимание, ну а нам, скромно заметил Иван Иванович, рядовым служащим, остается лишь черновая работа, вот, архив, делопроизводство, учет и контроль, такие коврижки, доктор, хотя, конечно, документиков много имеется, любопытных, очень много, вот сижу-с, читаю-с, перешел, так сказать, на академический род занятий. А вы оперируете, неожиданно спросил Иванов, пристально глядя доктору в глаза, да, ответил доктор, оперирую, но реже, немного реже, и переспросил в ответ, понизив голос, в свою очередь, Иван Иванович, скажите, а какие, собственно, сейчас стоят задачи перед вашим управлением, ведь евреи – они же ведь далеко не все большевики, да-да, понимаю ваш вопрос, сказал Иванов, понимаю, действительно, это очень сложная тема, вот все эти темные народные предрассудки, поверья, верования, обряды, это тоже наша, так сказать, сфера ответственности, но что же делать, приходится бороться, как и с обычными, понимаете ли, попами, закрывать молельные дома, превращать их в народные читальни, библиотеки, но тут приходится действовать осторожно, мягко, даже несколько нежно, потому что при царском режиме, как вы знаете, евреев угнетали, всячески им препятствовали в осуществлении их гражданских прав, поэтому в данном случае мы не можем действовать, так сказать, административными методами, мы больше как бы так, через еврейскую молодежь, через наших людей пытаемся влиять, так сказать, на происходящие процессы, не более того, но бывают, конечно, интересные случаи, просто очень интересные, был вот случай самосожжения, не слышали? – да… действительно, один такой товарищ, религиозного плана, взял да и запалил сам себя вместе с книгами, печально, все это очень печально, конечно, но это жизнь, в жизни же не бывает, знаете, так все гладко, как на бумаге, не бывает. А скажите, Иван Иванович, вдруг перебил его доктор, а вы не помните, был такой случай, с красивой девушкой Саррой, описанный также в литературе, когда во время проскуровского погрома, постойте, я сейчас вспомню, сказал доктор, закрыл глаза и процитировал запомнившиеся ему строки: из героев проскуровской резни особо следует отметить врача Сорокина, который… вот…. который собственноручно пытал и убивал несчастные жертвы, попадавшие ему в руки. После окончания погрома, когда палачи подводили итоги устроенной ими кровавой тризны, этот врач-бандит цинично похвалялся тем, что он собственноручно убил еврейскую девушку поразительной красоты, на которую не поднялась рука ни одного гайдамака, может быть, вы знаете что-то об этом?

Нет, покачал головой Иванов, об этом не знаю. Не помню такого случая. Ничем не могу помочь. Да и зачем это вам?

Ну как же так, расстроился доктор. Ну как же так. Я думал, вы знаете. Это же очень интересно. Во-первых, тут упоминается некий доктор Сорокин, мой коллега, военный врач, с которым я, при других обстоятельствах, мог бы даже оперировать в одной палатке на фронте, а может быть, и оперировал, мне всегда хотелось его понять, его мотивы, это же просто удивительно – доктор, военный врач, а с чего вы взяли, что это именно военный врач, резко спросил Иванов, но доктор не ответил, во-вторых, конечно, сама эта так называемая проскуровская резня, она была очень показательна и симптоматична, как может быть показателен медицинский случай, патология, которая развилась до невероятной степени, а чем же, чем же, скажите, вдруг заинтересовался Иванов, чем же вам интересен именно этот погром, всего лишь один из многих, именно проскуровский?