Мягкие зеркала

«Казаранг» преодолел очередной подъем – внешний склон вала крупного кратера, – лучи передних фар высветили в глубине темной щели какое-то серое пирамидальное сооружение... Андрей обеспокоенно вгляделся. Ощупал странное препятствие лучом лидара. Наконец понял: это вершина центральной горки в довольно глубокой, залитой тенью кальдере.

Он включил фотоблинкстер, высветил на обведенном синей окружностью участке карты южную точку (вход в ущелье), соединил ее голубой линией с центром Пятна. Голубая линия пересекла по диаметру только один кратер с центральной горкой – двухкилометровый кратер N_590.

Андрей остановил машину. И отсюда видно: для ступоходов этот холм заледенелой грязи слишком крут.

Хочешь не хочешь, леший его побери, флаинг-моторы придется использовать...

Андрей медлил, разглядывая препятствие, оглаживая пальцами в перчатках гашетки обеих рукояток управления. Он ни в малой степени не сомневался, что перелет вдоль расселины даром ему не пройдет и что последствия даме короткого перелета долженствуют быть если не катастрофическими, в полном значении этого слова, то непременно серьезными и суровыми – к иным себя не готовил. Ах, чертов пузырь!..

– Выполняю флаинг-маневр, – сообщил он о своих намерениях. – Взлет над центральной горкой кратера номер пятьсот девяносто, импульс для баллистического перелета по диаметру кратера, посадка на внешний склон северной стороны кольцевого вала. Маневр выполняю с подстраховочной программой автопосадки. Мало ли что... Думаю, первый изгиб пунктира круглых следов – то есть первый виток вокруг сердцевины гурм-феномена – доведется мне встретить вблизи от места посадки.

Стартовый рывок. Андрей сощурился: не успела уйти вниз темная полоса ледорита – резко, почти вдвое, возросла площадь участков стен, отражающих свет катера. Очень живо ему представилось, как в такой обстановке выглядит со стороны взлет «Казаранга». Будто вспорхнул испуганный фиолетовой молнией огромный, сверкающий разноцветьем огней мотылек с исполинскими, немыслимого размаха белыми крыльями... «Сознание полностью здесь я еще не терял», – с надеждой подумал Андрей.

Действительно, и теперь сознание потускнело, но полностью не померкло. Скоро об этом пришлось пожалеть. Сразу после выверта. Пожалеешь, если внезапно, без всяких предупреждений какой-то фокусник-сумасброд выдергивает из-под тебя машину, одним махом вспарывает и выворачивает наизнанку скафандр, а тебя самого, беспомощного, совершенно очумелого, рывком швыряет в необъятный простор какого-то необыкновенного студенисто-глянцевого мира... А в этом мире, выколотив из твоей головы девять десятых остатка соображения и начисто перекрыв тебе кислород, эстафету пыток перехватывают более жестокие сумасброды: тебя сжимают в комок, скручивают, растягивают на мегапарсеки, впрессовывают в точку и наконец взрывают. Разлетаясь мириадами блистающих осколков, твой взорванный мозг вдруг ни с того ни с сего вспоминает, что на Обероне лиловый скафандр Асеева перед гибелью командора стал белым... Дальше все тонет в смолисто-плотной, абсолютной тишине. Абсолютное безвременье...

Пришел в себя – будто проснулся. Приоткрыл глаза, увидел расселину «вверх ногами», опять опустил тяжелые веки. Не хотелось смотреть на эти раскачивающиеся белесые стены. Осточертели ему эти стены. Он подождет, когда они успокоятся. А за это время обдумает текст сообщения. От каторжной необходимости внятного изложения странных событий в устном докладе никуда ведь не денешься... Его размышлениям сильно мешало два обстоятельства. Первое: языком ворочать до того не хотелось, что он не знал, сумеет ли сейчас выдавить из себя хоть слово. Второе он никакого понятия не имел о сути экзотического действа, участником которого только что был.

Андрей увеличил приток кислорода в дыхательную смесь (несколько глубоких, до боли в груди, вдохов). Быстрый обзор индикаторов – основные системы драккара в порядке. Взгляд вперед, затем – вниз, вверх. Вид расселины изменился. Автоматика выбрала для посадки изрытый мелкими ямками-кратерками участок почти совершенно черного ледорита, и расселина здесь шире. Черт с ней, с расселиной...

Все еще несколько ошалелый, он взглянул на свое отражение в зеркале, прикоснулся к штативу с намерением изменить зеркальный угол обзора кабины, да так и обмер с поднятой рукой. Это было не его отражение!

Андрей инстинктивно сделал попытку вскочить – не пустили фиксаторы. Тот, в зеркале, продолжал сидеть неподвижно – руки покоились в желобах подлокотников, лица не видно – по стеклу гермошлема ползали и прыгали, радужно переливаясь, блики индикаторных огней. Не отрывая взгляда от зеркала, Андрей отстегивал защелки фиксаторов. Отстегнул, с трудом развернул корпус вправо и уставился на пришельца. Точнее – на появленца. Невесть откуда появившаяся в ложементе второго пилота фигура была в скафандре типа «Снегирь». «Десантник с „Виверры“?!» – очумело подумал Андрей. От геккорингов до гермошлема «Снегирь» лоснился несвойственным ему глянцевым блеском.