Мягкие зеркала

Шевельнулось подозрение: «Может, это просто футляр без фигуры?»

По причине полной своей неподвижности скафандр-подкидыш выглядел необитаемым. А из-за странного блеска верхней теплоизоляционной оболочки – новым и совершенно чистым... «Стереоизображение, – вдруг догадался Андрей. – Сингуль-хроматические эффекты». Естественно, он не мог вообразить себе механику здешних «телевизитов», однако полная идентичность «Снегирей» в левом и правом пилот-ложементах утвердила его в подозрении, что разглядывает он все-таки свой собственный стереопортрет, каким-то образом (во время выверта, должно быть) возникший справа и стабильно там зафиксированный. «Здесь, видимо, это несложно, – подумал он. – Явиться с телевизитом к самому себе – раз чихнуть».

Стереоизображение коленей было рядом – руку протянуть. Андрей протянул (на всякий случай) и со словами «Будем знакомы» ткнул в левое колено пальцами. Шутки в сторону: колено «стереопортрета» было твердым, а главное – красноречиво массивным! Шутки в сторону!

Появленец, словно его разбудили тычком, тяжело и как-то не совсем уверенно встал и в попытке выпрямиться стукнулся головой о блистер. Свернув торчащую на мысе подлокотника рукоять управления, неуверенно шагнул в проход. Переливчато-глянцевитый рукав скафандра гостя-подкидыша промелькнул у лицевого стекла оцепенелого хозяина – перед глазами Андрея мелькнули овал нарукавных часов, квадраты указателей давления, ромб радиометра, перчатка и золоченый браслет-замок соединительного манжета. Он видел, как появленец, раскачиваясь, едва не падая, неуклюже сошел в твиндек и долго, будто вслепую, шарил возле крышки люка рукой. Когда открылся гермолюк, машина вздрогнула. И покачнулась, когда псевдодесантник выпрыгнул за борт.

Андрей смотрел в опустевший грузовой отсек. Едва к нему вернулась способность связно мыслить, он первым делом пожалел, что после выверта еще не обронил в копилку звукозаписи ни слова. Но чувствовал, что говорить сейчас не сможет – это было выше его сил. Он смотрел на светящийся контур открытого гермолюка и понимал, что должен заставить себя подняться. Он поднялся. Появленец не мог уйти далеко.

Затяжное падение на ледорит; Андрей окинул взглядом место посадки катера: цепочки круглых следов нигде не было видно. Расселина – насколько позволял это видеть свет фар «Казаранга» – перестала быть идеально прямым, неприятно зауженным коридором. Она перестала быть вообще. Вместо расселины – низкий, непривычно широкий и неровный, надо сказать, пролом в облаках; над головой – сплошное белесое марево, а впереди, там, куда достигал свет носового прожектора, достаточно стройно перемежались светлые и темные вертикальные полосы, и это выглядело как колоннада в тумане. Стена пролома справа по борту чем-то напоминала пышный, сильно измятый полупрозрачный занавес, и кое-где сквозь неоднородный по плотности слой туманного флера просвечивали большие нежно-зеленые пятна. Как светящиеся лишайники. Фигура в оглянцованном «Снегире» ковыляла к стене наискось, держа курс на ближайший «лишайник»... Присев, Андрей отключил геккоринги, прыгнул.

Кувыркаясь в пространстве, он осознал, что допустил в момент старта сразу несколько мускульно-силовых ошибок, и его всерьез обеспокоила перспектива с лету врезаться в пылающую оранжевыми катафотами спину умопомрачительного пешехода. Открыл было рот, чтобы крикнуть: «Поберегись!» – но врезался в ледорит, да так основательно, что снес верхушку темного бугра, похожего на кучу шлака, и, разворотив белое – неожиданное белое – нутро замаскированного под свалку шлака сугроба, включил геккоринги. Появленец даже не обернулся – по-прежнему целенаправленно ковылял к задрапированному полупрозрачным флером тумана «лишайнику». Андрей смахнул с лицевого стекла ледяную крошку, нагнал освещенную фарами «Казаранга» фигуру псевдодесантника. Серебристая надпись на крышке скафандрового люка «ЛУННАЯ РАДУГА» бросилась ему в глаза еще в кабине драккара; теперь, вблизи разглядев под плечевым катафотом индекс и корабельный номер скафандра, он невольно замедлил шаг. АН-12 ДКС N_1.