Мясник

Выключив телевизор, я лег на кровать. Печально, но в этот выходной я снова один. Моя девушка уехала к родственникам в Украину и со мной лишь жужжание улицы, да полупустой холодильник. В чём-то мне, конечно, можно позавидовать, но, по большой части, увы, я разгромлен текущей ситуацией. Поэтому я невольно всё время возвращаюсь к трупу Григория. Он, как бы цинично это ни звучало, моё развлечение, дающее хоть какую-то пищу для мозгов. К тому же совершенно бесплатное.

Методично разложив все его невзгоды, я удовлетворённо заметил, что моя жизнь более или менее сносна. Мне не приходится выбегать на площадь, размахивать пистолетом и причитать о том, что вот-вот произойдет несчастье. Я держу себя в руках, мне даже в голову подобное не приходит. А ему пришло. Значит, у него всё было гораздо хуже, чем у меня. Эх, Григорий, тебе бы пошло работать в церкви, там бы ты отлично именовался как отец Григорий. А весь твой фанатизм умело был бы уложен в общую канву.

Расстрелянный трусливым милиционером герой. Нет, так не бывает, героев и спасителей человечества не может расстрелять трусливый мент, это уже какая-то пошлость. Нет, он сумасшедший фанатик, убегающий от своей опостылевшей жизни. С такими мыслями я и уснул, проснувшись спустя примерно два часа от монотонного бормотания под дверью.

Я не сразу понял, что происходит, решив сперва, что это шепот старухи, моей соседки, которая живет налево от меня, через дверь ещё одного старого соседа. Старуха постоянно ворчит, постоянно ходит по этажу босиком и постоянно ищет всё также вечно сбегающую от неё кошку, попутно ввязываясь в любой конфликт, который только возможен. Поэтому первым делом я, естественно, подумал именно на неё, так как точно знал, что кроме неё никто не может шептать под моей дверью.

А затем вдруг я стал различать слова, среди которых было «открой, солнышко», «впусти меня», «дай на тебя посмотреть». Соотнося эти слова с той бабкой, которую я знал, я понял, что это не она. Эта женщина никогда не произносила ничего подобного, она просто не могла этого сказать. Слишком сильна в ней была ненависть к окружающим.

Поднявшись, я посмотрел на дверь. Внизу, там, где имелся небольшой просвет над полом, было полностью темно. Я поднялся, накинул халат и подошёл к двери. Шепот стал чуть громче, он почувствовал меня, почувствовал, что я рядом. Я прикоснулся к ручке, очень хотелось открыть дверь и дать шутнику в морду, но, дотронувшись до ручки и ощутив её холод, передумал. Я вдруг понял, что всё это крайне странно. Что спешить и открывать дверь не следует. Тем более непонятно кому. Эх, как же плохо, что у меня не было глазка. Я громко спросил «Кто там? Что за игры?».

Шепот стих. И буквально через несколько секунд начался снова, но уже детским голосом, как будто стояла маленькая девочка, упрашивающая меня открыть дверь. По коже невольно прошла рябь. И даже не столько от этой смены голосов, как от того, что я понял, что и у соседа тоже под дверью кто-то просит, чтобы ему открыли. Правда, уже нежным женским голосом. И сосед открыл. Исполнил просьбу. После чего под моей дверью шум прекратился, по крайней мере, на одну ночь.

* * *

Александр, его звали Александр. Он также жил один и после развода с женой полностью ударился во все тяжкие. Жил он справа и в ночь, когда я впервые услышал шепот, как раз отходил от очередного похода по злачным местам. Именно он и открыл дверь, избавив меня от назойливого бормотания. А после и от собственного присутствия, совершив великолепное сальто с пятнадцатого этажа головой вниз. И, как заметили полюбившие нас в последнее время циничные репортёры, жаль, что подобный пируэт пропал зря, ночью столь совершенный полёт рассмотреть могли лишь тускло освещающие улицу фонари.

А я задумался. Я точно слышал шёпот и точно знал, что чутко реагирующий на женские голоса Саша не мог просто так сидеть и слушать, как кто-то из женщин просит открыть. Нет, он обязательно откроет, уделив всё свое внимание просящему, именно из-за этой мягкости его, в общем-то, хорошего человека, и бросила жена.

Целый день я молча всматривался в то, как милиция ходила взад-вперед и постоянно отвечал на одни и те же вопросы. И, естественно, я врал, так как понимал, что, скажи я правду, меня тут же упекут в лечебницу. Где будут долго и тщательно колоть уколы. В том числе и насильно. Что моё нежное тело никак не могло себе позволить, я вообще не любил уколов и постоянно их избегал, лишь в самых крайних случаях соглашаясь на иглу. К тому же на меня неизгладимое впечатление произвел милиционер, опрашивающий меня – толстый, потный, с огромной бородавкой под третьим подбородком. От него воняло так, что сидеть с ним за одним столом было просто невыносимо, к тому же он всё время клянчил пить. Сперва молоко, потом чай, потом просто вода из-под крана. И так на протяжении двух с половиной часов. Хорошо еще, что с работы отпустили, я бы просто не выдержал такое вечером после полного рабочего дня.