Мясник (СИ)

— Да ничего ты не понимаешь. Кто ты, Сканер, в недавнем прошлом? Простой человечек от бизнеса. Деньги, деньги, деньги… — он пошевелил в воздухе скрюченными пальцами. — А что деньги? Мусор. Вонючие ступеньки, по которым ты поднимаешься на вершину или наоборот летишь в пропасть. Но мы с тобой будем подниматься. И подниматься с умом. Цели должны быть другими, деньги же в цель не должны превращаться никогда — деньги могут быть только средством. Посмотри вокруг — ты видишь, во что превращались деньги в то время, когда нас с тобой и в помине не было? Посмотри на эту красоту. Мастера ушли, а она осталась. Вот так и должно быть. Человек обязан оставлять что-то после себя, причем не грязь, не окурки, не использованную туалетную бумагу, не матерящихся кредиторов. Он должен оставлять нечто значительное — вот как это. Но, к сожалению, таких людей теперь очень мало, можно сказать, их почти нет. В былые времена при соответствующей атмосфере люди понимали это с малолетства, но сейчас, у нового поколения совершенно другие ценности; красота, гармония, власть искусства — эти понятия им незнакомы. Вот я иногда смотрю на свою дочь и ужасаюсь — девчонке четырнадцать лет, и все эти четырнадцать лет я старался воспитывать ее в соответствии с собственными понятиями о жизни, но ей это не нужно, понимаешь. Ей это просто смешно. Несмотря на все мои усилия, несмотря на престижную школу… она все равно становится маленькой бездуховной дурочкой из безликой массы точно таких же. Дискотеки, мальчики, придурошная попса… вот ее ценностный мир. Год назад мы со всей семьей ненадолго ездили в Германию, в Кельн, и я отвел ее к собору святого Петра и спросил ее, что она чувствует, глядя на это великолепие. Знаешь, что моя Соня ответила? «Это круто, папа!» О великолепнейшем образце готической архитектуры она сказала «это круто»! А ведь в ее возрасте уже пора бы начать соображать. Нет, — Виктор Валентинович сожалеюще покачал головой. — Все кругом деградирует, все. Дай бог, чтобы время изменило мою дочь, но… — он наклонился вперед, вглядываясь в картину. — Здесь мне спокойно, Сканер, это единственное место, где я чувствую себя человеком. Цени, что ты здесь. Думаю, теперь ты научишься видеть в этих вещах то же, что и я, ты обязан научиться. Вот Схимник входит сюда, а что он видит? То, за что можно получить хорошие деньги. И все. Красоты он не видит. Вот по-чему здесь редко кто бывает. Даже моя жена никогда здесь не была. Конечно, я не Синяя Борода, а Инна — золотая женщина, но даже она всего лишь женщина. А женщины, приземленные лепечущие создания, увидят здесь только красивые безделушки.

— Ты пустил сюда ее только в виде картины? — осторожно спросил Сканер, указывая на противоположную стену, где висел портрет молодой женщины с красивым и властным лицом, закутанной в длинный тонкий синий плащ так, что казалось, будто под ним ее тело было совершенно обнаженным. Виктор Валентинович проследил за его взглядом и рассеянно кивнул.

— Да, только так. Хорошая работа, ей семь лет… Вот поэтому я и не могу понять, почему такой удивительный дар достался какой-то глупой девчонке?! Как вышло, что одна из страшных сил Искусства сосредоточена в ее руках. Надеюсь, я пойму это, когда увижу ее. А ты-то теперь понимаешь, почему я сразу тебе поверил, когда ты рассказал мне о ней и о себе?

— Потому что у тебя уже был Литератор, — пробормотал Сканер, глядя на огромный глобус. Виктор Валентинович небрежно махнул рукой.

— Литератор!.. Это совсем другое. Литератор — обычный убийца — он не создает, а только разрушает, хотя и тоже с помощью Искусства. А она создает — потрясающие картины и новых людей. Как бы я хотел повесить здесь хоть одну из картин, которые ты мне привез… но во-первых, это самоубийство, а во-вторых, здесь для них я не нахожу места. Здесь все светлое, чистое, а ее картины темные. Интересная перспектива… они очень напоминают мне средневековые произведения… и тем, что их фантастичность неразрывна со смыслом, и тем, что… они словно опрокидываются на тебя, сходятся на тебе, даже предусматривают твое движение, так что ты становишься их частью, и внушают тебе себя. Да, у живописи огромная сила, я всегда это знал, я ждал… То, что описал Уайльд в своем романе «Портрет Дориана Грея»… А «В смерти — жизнь» Эдгара По? А то, что в реальности происходило с женой Сальвадора Дали?.. Власть Искусства огромна. Светлая и темная. У Чистовой — темная, хотя она пыталась сделать ее светлой, использовать во благо. Что ж, мы ей поможем — ты поможешь. Господи! — раздраженно воскликнул он. — Да что же ты никак не успокоишься?! Садись-ка! Только осторожно, не сломай кресло!