Мясник

Наверное, все из-за того страшного по своей сути и обыденного по форме разговора, который был у них, когда они обсуждали предстоящий день: что и как будут завтра делать. Когда Генка, Вероника и Андрей спокойно распределяли роли, Таим наотрез отказалась выполнять все их инструкции и даже попробовала усовести ть, образумить ребят, но ничего у нее не получилось. Вероника вскочила, заорала, Генка уже вполне серьезно настроился, как он выразился, «дать ей по башке для науки», но тут вмешался Андрей и заявил Генке и Веронике, что они слишком много хотят от девчонки, которая еще совсем недавно была примерной доченькой своих родителей. Ничего, сказал он им, все образуется, но постепенно, так что нечего гнать волну, а то и он плюнет на все их договоры. И пусть, мол, Вероника сядет на место, а то у него уже в глазах мелькает.

Таня понимала, что Андрей спас ее на какое-то время, но рано или поздно нужно будет делать то, что и все, но она была ему благодарна. Может быть, думала она, он действительно любит ее, в конце концов, это ведь не секрет, что он уже минимум дважды спасал ее.

И стала убеждать себя, что не такой уж он в сущности и плохой, что ей еще повезло. Просто он может любить только так. Откуда ему знать, что вовсе не так хотела она лишиться девственности, что совсем не так представляла себе, как это произойдет.

А потом, уйдя от всей компании в ванную и запершись там, она думала совсем трезво, оспаривая себя, да он никогда и не сможет себе представить, что ей нужно. Он бандит и самец, и больше ничто. И никогда ее не поймет.

Ах, вот как, понимания тебе захотелось, усмехалась вторая ее половина, сочувствия…Что ты хочешь от не слишком грамотного парня, когда тебя отец то собственный не понимает, хотя вроде бы умный человек, родной, тем более не просто отец — он был недавно кем то вроде лучшей подруги, лучшего друга, — а потом? Понимает он тебя, да?

Но рано или поздно, снова возражала она себе, дети с родителями расстаются — такой уж закон. Неважно, как они расстаются. Кто-то умирает, кто-то расходится, но с родителями всю жизнь прожить все равно никак не получится. А тут человек, который будет с тобой всю жизнь, так ведь? Ведь он ни с чем не посчитался, защищая тебя, и будет идти с тобой по жизни рука об руку, всегда?

Да брось ты, чуть не засмеялась она вслух, что ты вообразила себе? Кто сейчас так рассуждает? Неужели ты действительно думаешь, что с одним человеком можно прожить всю жизнь? Смотри не скажи об этом кому-нибудь, засмеют тебя люди.

Да почему я должна думать, как все люди?! Пусть думают, что хотят! Я — такая, как я есть, и раз я так думаю, значит, все так и есть. По крайней мере для меня. И пусть катятся!

Она почувствовала, что запутывается окончательно. К черту, сказала она себе. С этой минуты не раздумываю, не канючу, не комплексую. Делаю только то, что хочу. Чем, в конце концов, я хуже этой Вероники?

Она разделась и встала под душ. Про себя она уже все решила.

Когда она вышла из ванной, Генка, Вероника и Андрей смотрели на нее почему-то с испугом. Или ей это показалось? Все равно глаза у них были не такие, как обычно. Чего-то они явно не понимали.

— Спать хочу, — сказала она твердым голосом. — Андрей, ты идешь?

Хорошо сказала. С достоинством. Да еще так, словно они с Андреем десять лет как женаты. О чем думаешь, сразу же одернула она себя, не будь дурой.

Андрей вскочил с места.

— Ага, — поспешно ответил он.

Она молча кивнула, повернулась ко всем спиной и пошла на кухню, где уже лежал приготовленный для нее с Андреем матрац. Около самой двери она обернулась и посмотрела на троицу, которая чуть остолбенело глядела ей вслед.

Вероника вдруг ощерила зубы и, вытянув руку, показала ей большой палец. И совершенно неожиданно на Таню вдруг напало хулиганское какое-то веселье. Она подмигнула Веронике и показала ей язык.

Вероника опешила, Андрей растерялся, а Генка оглушительно захохотал.

Андрей был нежным, совсем не таким, как той ночью в поезде. Теперь, когда ему не приходилось отстаивать свои мужские права, он казался совсем другим. Таня была ошеломлена. Никто еще не прикасался к ней ТАК.Словно завтра их обоих уведут на расстрел, а сегодня они прощались друг с другом. И в какой то миг она поняла, что этот грубый парень с ладонями размером в совковую лопату действительно ее — любит!