Мясной Бор

Велел его Соболь перевязать и стал ждать, когда перестанет бушевать артогонь. Он решил: как только стихнет, поднимет полк и поведет его вдоль узкоколейки, в последний и решительный бой.

Ночью в блиндаже Соболя появился адъютант командарма.

— Выделите одного из ваших командиров, майор, — потребовал он. — Надо провести сюда, на ваш КП, генерала Власова.

Соболь выслал в штаб армии начальника связи, а затем помощника начальника штаба. Оба они не сумели пройти и ста метров, как их сразили осколки рвущихся вокруг снарядов.

— Вот что, друг, — сказал Соболь адъютанту. — Дорогу сюда знаешь, коль сам пришел, без провожатых. Иди в штаб и веди командующего к нам…

— И то верно, — согласился адъютант и выбрался из блиндажа.

К 10 часам утра стрельба прекратилась, только никто больше на КП Соболя не появляйся.

Наконец прибежал посыльный из штаба дивизии: вызывал к себе комдив. Идти пришлось около километра, ладно немцы не стреляли, обошлось благополучно. Тут и увидел Соболь под сосной полковника Черного, он стоял у дерева со старшим батальонным комиссаром Лагутиным, военкомом дивизии, назначенным на эту должность две недели назад. Поодаль находился Зуев, а генерал-лейтенант Власов сидел на поваленном взрывом стволе.

Когда собрались командиры и комиссары полков, Черный объявил им, что получена радиограмма, а в ней сказано: 2-я ударная потеряла способность к организованному сопротивлению. Посему предписывается, или, точнее сказать, рекомендуется, разделиться на мелкие группы по 15–20 человек в каждой и выходить из окружения самостоятельно.

Новость ошеломила командиров и комиссаров, они растерянно смотрели на комдива. «Что же получается, — горько подумал Соболь, — нам объявляют: спасайся кто как может…»

Все ждали от командования советов или указаний, но Черный с Лагутиным молчали. Соболь присмотрелся к ним и увидел, что оба не меньше подчиненных угнетены таким распоряжением.

«Кто же отдал подобный приказ? — хотел спросить Иван Дорофеевич и посмотрел на командарма, безучастно сидевшего на дереве. — Черный сказал о радиограмме. Из штаба армии нет смысла ее передавать, вот оно, руководство армии, в двадцати шагах. Значит, команда пришла оттуда».

— Вопросы есть? — спросил Черный.

— У меня в полку четырнадцать командиров, — сказал Соболь, — от старого штаба остались… И я с комиссаром. Итого шестнадцать. Разрешите сформировать группу и выходить вместе.

— Разрешаю, — кивнул Черный.

Больше вопросов не задавали, стали друг с другом прощаться.

Едва Соболь остался один, к нему приблизился Зуев.

— Куда собираетесь идти, командир? — спросил он. — В каком месте надеетесь прорваться?

— Думаю уйти на южный участок района окружения, товарищ член Военного совета… А пробиваться собираюсь в направлении деревни Тютицы.

— Почему именно там?

— Видите ли, еще в декабре сорок первого я ходил с полком по тылам противника, места эти знаю неплохо.

— Имею встречное предложение, Иван Дорофеевич, — улыбнулся Зуев. — Вместе с вашими людьми пойду к южному фасу горловины и я. Там осталась в кольце окружения 305-я дивизия. Поднимем ее и попробуем вместе с дивизией пробиться с боем на Теремец Курляндский. Годится?

— Конечно! — загорелся Соболь. — Дивизия — это не группы по два десятка человек… А как же приказ оттуда?

— Вырвемся отсюда, майор, кто осудит за то, что оказалось нас на выходе куда больше.

54