Мясной Бор

Больше всего выводили Сталина из себя любые предложения по развитию внутрипартийной демократии. В этом он видел покушение на собственную автократическую власть в Центральном Комитете.

«Вы можете иметь партию, построившую аппарат демократически, но если она не связана с рабочим классом, то демократия эта будет впустую, грош ей цена!» — патетически восклицал Сталин 24 мая 1924 года на XIII съезде РКП (б). Нет нужды говорить, какой зловещей демагогией обернулись эти слова. Несмотря на категорическое утверждение Ленина о том, что бюрократизм — злейший враг партии и народа, Сталин с трибуны съезда утверждал: партия «может существовать и развиваться даже при бюрократических недочетах».

Не желая перестраивать созданный им партийный аппарат наверху, Сталин решительно поддерживал проведение партийных чисток внизу. «Основное в чистке, — говорил он, — это то, что люди… чувствуют, что есть хозяин, есть партия, которая может потребовать отчета за грехи против партии. Я думаю, что иногда, время от времени, пройтись хозяину по рядам партии с метлой в руках обязательно следовало бы. (Аплодисменты)». Остается только удивляться политической и психологической слепоте тех, кто аплодировал Сталину в 1924 году, вождем его впервые назовет Лазарь Каганович через пять лет, недоумевать, как не заметили они дважды повторенного слова хозяин рядом со словом партия.

Перечень того Ленинского, что тут же, не дождавшись даже, пока Ильича водворят в мраморный склеп, принялся отменять бывший тифлисский семинарист, занял бы многие и многие страницы. Формула «Сталин — это Ленин сегодня», официально провозглашенная позднее, означала полное выкорчевывание, выламывание политического, экономического и научного фундамента государства нового типа, который едва успел заложить Владимир Ильич. На словах как будто по Ленину, на деле — все наоборот. Именно Сталин восстановил в 1925 году государственную монополию на торговлю спиртным, введя в повседневную практику производство и продажу алкоголя населению. А ведь Ленин еще в 1921 году предупреждал, что мы не пойдем на торговлю водкой и прочим дурманом, хотя это и крайне выгодно для торговли, потому, что это будет шаг назад, к капитализму… Сталин был иного мнения, потому как и сам пил, и любил напаивать других. Авось проговорятся, откроют враждебные по отношению к вождю настроения. Он и на фронте завел обязательные сто грамм с иезуитской целью: выпьют за здоровье наркома и позабудут, кого надо винить за промахи и неудачи.

После 1927 года новая экономическая политика Ленина была свернута повсеместно. Начала складываться сталинская модель социализма, краеугольным политическим камнем которой был тезис об обострении классовой борьбы. Тут Сталин не был оригинален. Он использовал идею Троцкого о перманентной, незатухающей революции, только навыворот, применительно к одной стране, России. Ведь обострение классовой борьбы возможно, видимо, только при постоянно сохраняющейся революционной ситуации…

Все ленинские предложения по строительству социализма, а также люди, связанные с Ильичем, его соратники безмерно раздражали Сталина. Он внушил себе, и не без активной помощи новых приближенных, свитских партийцев определенного толка, что история именно его обрекла на этот титанический труд — создать небывалое до сих пор общество.

И если подверженному мистике, обладающему психопатическими наклонностями Гитлеру было присуще фанатическое самообожествление, то закомплексованную натуру Сталина определял чудовищный, глобальный сальеризм.

Постоянно ощущая значительность предшественника, узурпатор-генсек методично, изо дня в день выхолащивал душу из тех немногих, но емких тезисов ленинского учения о социализме. Поклявшийся у гроба свято выполнять завещание Ильича, Сталин буквально переиначил те первые прикидки новой жизни в мирных условиях, которые успел сделать Ленин, ибо следование по указанному им пути не стыковалось с принципом: гений и злодейство несовместимы. А поскольку гения не было и в помине, оставалось одно злодейство.

Охваченный постоянно отягощающим его душу сальеризмом, Сталин изо всех сил стремился доказать самому себе и всему миру, что является не только продолжателем дела Ленина. Нет, история подвигла товарища Сталина на большее. Он обязан исправить ошибки, допущенные прекраснодушным либералом, идеалистом, как правильно назвал его товарищ Горький. Владимир Ильич был, вероятно, неплохим теоретиком, с этим соглашался товарищ Сталин, но слабо знал условия страны, в которой спланировал социалистическую революцию. Вождь считал: товарищ Ленин долго жил за границей, не встречался лично с психологическим коварством, на которое способен русский мужик, если не взять его в ежовые рукавицы. А товарищ Сталин постиг главный принцип: чем больше на крестьянина нажмешь, тем больше из него выжмешь.