Мясной рулет. Встречи с животными

Он провел меня через заднюю комнату наверх по очень узкой шаткой лесенке. Наверху были, насколько я мог судить, крохотная ванная, спальня и еще одна комната, куда меня и привел мистер Беллоу. Она была от пола до потолка уставлена клетками, а в них было полно птиц всех видов, форм и расцветок. Там были крохотные яркие ткачики из Африки и Азии. Было даже несколько великолепных австралийских вьюрков. Были там и попугаи, зеленые, как листочки, и красные кардиналы, багряные, как царские мантии. У меня захватило дух от восторга. Мистер Беллоу в отличие от мистера Ромили прекрасно разбирался в своем деле — он знал название каждой птички, да еще и научное название — по-латыни, знал, откуда она, и чем ее лучше всего кормить, и сколько яичек она кладет. Он был просто кладезем премудрости.

— А эти птицы тоже продаются? — спросил я, не сводя жадных глаз с красного кардинала.

— Конечно, — сказал мистер Беллоу и добавил: — Но исключительно в подходящее время года.

— Почему вы все говорите о подходящем времени? — спросил я. — Раз уж вы торгуете птицами, значит, их можно продавать в любое время года!

— Что ж, некоторые так и делают. Но у меня железное правило: я раз и навсегда решил не продавать птиц в неподходящее время года.

Я взглянул на него и уловил смешинку в его глазах.

— Тогда какое же время года подходящее? — спросил я.

— Ну, если вы спросите меня, то такого времени не бывает, — заявил мистер Беллоу.

— Значит, вы их совсем не продаете? — спросил я.

— Очень редко, — сказал мистер Беллоу. — Только в виде исключения — например, близким друзьям.

— Так вот почему вы ни за что не хотели продать птичку той даме?

— Да, — сказал он.

— И все эти птицы в витрине с надписью «Продано» вовсе не проданы, верно?

— Честно говоря, только это между нами, никому они не проданы, — признался он.

— Хорошо, но как же вы тогда зарабатываете на жизнь? — спросил я.

— А! — сказал мистер Беллоу. — В том-то и дело. Никак.

Должно быть, у меня был дурацкий вид, потому что мистер Беллоу негромко хохотнул и предложил:

— Пойдемте-ка вниз выпьем чайку, а? Я вам все объясню. Но обещайте, что дальше это не пойдет. Даете слово?

Он поднял толстый палец и погрозил мне.

— О, даю слово! — обещал я. — Честное слово.

— Ладно, — сказал он. — Вы крендельки любите?

— М-мм… да, люблю, — ответил я, слегка ошеломленный этой внезапной переменой темы.

— И я тоже, — сказал мистер Беллоу. — Горячие крендельки с маслом и чаек. Пошли-ка вниз.

И мы спустились вниз, в маленькую гостиную, где пес мистера Беллоу — оказалось, что зовут его Олдрич, — уже растянулся на диване и наслаждался комфортом. Мистер Беллоу зажег газ на крошечной плитке, быстро один за другим подрумянил на огне крендельки, намазал их маслом, и, когда на тарелке выросла пухлая маслянистая горка, он поставил ее на низенький столик, за которым мы сидели. Тут вскипел чайник. Он заварил чай и поставил на стол хрупкие, прозрачные фарфоровые чашки, из которых нам предстояло пить.

— Вам с молоком? — спросил он.

— Да, пожалуйста, — сказал я.

— Сахарку?

— Спасибо, не надо, — ответил я.

Мы отпили по нескольку глотков чая, потом он подал мне кренделек, другой взял себе и со вздохом удовлетворения запустил в него зубы.

— Ведь вы мне хотели рассказать, ну, насчет того, что вы ничего не зарабатываете? — спросил я.

— Да, — сказал он, тщательно вытирая носовым платком губы, руки и усы,

— да, это довольно длинная и запутанная история. Вся наша улочка — кстати, она называется Поттсова аллея — принадлежала когда-то одному чудаку миллионеру по имени Поттс. В наше время его, пожалуй, окрестили бы социалистом. Построив эти лавочки, он выдумал особые правила и ограничения специально для данного случая. Каждый желающий мог получить тут в аренду лавку на неограниченный срок, но раз в четыре года арендная плата должна пересматриваться. Если дела идут хорошо, плата соответственно повышается, а если прибыли нет, то и плата снижается. Так вот, я занял эту лавку в 1921 году. И с тех пор плачу за нее ровно пять шиллингов в неделю.

Я уставился на мистера Беллоу, не веря собственным ушам.

— Пять шиллингов в неделю? Да это прямо неприличная цена за такую лавку

— в Кенсингтоне, в двух шагах от Хай-стрит!

— Вот именно, — сказал мистер Беллоу. — В том-то и дело. А я плачу пять шиллингов в неделю, то есть один фунт в месяц.

— Почему же тут такая мизерная плата? — спросил я.