Мясо. Eating Animals

Но все усложняется, когда дело касается таких хозяйств, как свиноферма Уиллисов или ранчо Фрэнка Риза. Я восхищаюсь тем, что они делают, и, зная о страшной альтернативе, трудно не считать их героями. Они заботятся о тех, кого выращивают, и хорошо с ними обращаются, поскольку умеют это делать. И если мы, потребители, сможем ограничить наше желание полакомиться свининой и индюшатиной до пределов, удовлетворить которые сможет их естественная, т. е. обходящаяся без промышленных предприятий, популяция на земле (а это уже немало), тогда отпадет необходимость в устрашающих экологических аргументах против подобного фермерства.

Очевидно, кто-то может возразить, будто употребление в пищу животных любого вида — это необходимость, таким образом, пусть и не напрямую, он поддержит промышленную ферму, увеличив спрос на мясо. Есть серьезные причины, почему я не стану есть свинину с фермы Пола Уиллиса или кур от Фрэнка Риза, но мне неловко это писать, зная, что и Пол и Фрэнк, ставшие моими друзьями, прочтут эти слова.

Хотя Пол делает все, что может, но его свиней до сих пор кастрируют, и до сих пор им приходится преодолевать большие расстояния до бойни. А до того, как Уиллис познакомился с Дайаной Хальверсон, специалистом по благоденствию животных, которая с самого начала помогала ему в работе на компанию «Ранчо Нимана», он обрубал поросятам хвосты, что доказывает, что даже самый добрый фермер не всегда может посвятить себя благополучию своих подопечных полностью.

А кроме того существуют бойни. Фрэнк честно назвал проблемы — он все ищет и не может найти подходящую бойню для своих птиц, где индеек будут забивать именно так, как ему кажется приемлемым. Что касается забоя свиней, то «Рай для парного мяса» и вправду что-то вроде рая. Из-за организации всей мясной промышленности, из-за предписаний Министерства сельского хозяйства США и Пол, и Фрэнк вынуждены отправлять своих подопечных на бойни, которые могут контролировать лишь частично.

На каждой ферме, как и везде, есть свои недостатки, иногда это случайности, иногда дело поставлено не так, как должно. Жизнь тонет в несовершенствах, но некоторые несовершенства имеют больше значения, чем другие. Насколько несовершенными позволено быть животноводческим фермам и бойням до того, как они покажутся слишком несовершенными? Разные люди проложат границу по-разному, приняв во внимание такие хозяйства, как фермы Пола и Фрэнка. Люди, которых я уважаю, проведут разграничительную черту по-разному. Но меня на данный момент — мою семью — беспокоит, что представляет собой мясо в реальности и каким оно должно стать, чтобы заставить меня полностью от него отказаться.

Конечно, существуют обстоятельства, в которых я буду есть мясо, существуют даже обстоятельства, в которых я съем и собаку, но я вряд ли с такими столкнусь. Вегетарианство — это довольно расплывчатое понятие, и я оставил за собой возможность самому решать вопрос об употреблении в пищу животных (а можно ли не определяться по такому вопросу?), не осуществляя этого на деле.

Это возвращает меня к Кафке, застывшему в Берлинском аквариуме, рыба, на которую он неотрывно глядел, снова обрела умиротворенность после того, как он принял решение не есть мяса. Кафка осознал, что рыба — член его невидимой семьи, не равное ему, но иное существо, о котором он тревожится. Я пережил тот же опыт в «Раю для парного мяса». Я не стал «спокоен», когда взгляд свиньи, идущей на забой у Марио, которой оставалось жить всего несколько секунд, встретился с моим. (Вам когда-нибудь случалось быть тем, на кого упал чей-то предсмертный взгляд?) Но я и не застыдился. Свинья не стала вместилищем того, что я выбросил из головы. Она стала вместилищем моей тревоги. Я почувствовал — чувствую — от этого облегчение. Мое облегчение, конечно, не имеет значения для самой свиньи. Но имеет значение для меня. И это частица моих размышлений об употреблении в пищу животных. Взяв только одну часть уравнения — о поедании животного, а не о съеденном животном, — я просто не могу чувствовать себя цельным, когда настолько сознательно, настолько умышленно забываю.

И, кроме того, существует реальная семья. Теперь, когда мое исследование закончено, я только в исключительном случае смогу заглянуть в глаза животного с фермы. Но много раз в день, много дней своей жизни я буду смотреть в глаза моего сына.