Мясо с кровью

Я ставил под сомнение продолжительность отпущенного мне времени под солнцем, но вполне сознавал, что издатель неплохо на мне зарабатывает. Возможно, я и был пессимистом — но не идиотом. Памятуя о том, что нужно ковать железо, пока горячо, я предложил вторую книгу и потребовал приличный аванс — быстро, пока еще можно было сыграть на своем успехе, пока я не канул в забвение. Я намеревался написать книгу о путешествиях по всему миру, об интересных местах, где мне хотелось бы побывать — поесть, выпить и ввязаться в разные истории. Я бы очень хотел все это испробовать и описать. Если издатель согласится платить.

Как ни странно, он согласился.

Вскоре двое неприметных людей вошли в Les Halles[11] и спросили, не хочу ли я заключить контракт с телевидением. Они, несомненно, имели в виду «Строго конфиденциально», но к тому моменту я уже продал эту книгу Голливуду (в итоге получился сериал, который просуществовал очень недолго). Эта новость гостей не спугнула, более того — их явно заинтересовали мои слова о том, что я вряд ли смогу найти время, потому что мне вскорости предстоит отправиться в кругосветное путешествие на год, чтобы воплотить детские мечты об экзотическом Востоке, ну и так далее.

Нужно сказать, что в те далекие времена я — все еще в белом кухонном фартуке — с подозрением относился к любому, приходящему ко мне с предложением телевизионного контракта. Я быстро понял: когда телевизионщики называют себя «вашими большими поклонниками» или говорят, что они «весьма заинтересованы», обычно это означает, что они в лучшем случае заплатят за ланч. Я исполнился еще большего скепсиса, когда они упомянули Food Network в качестве основного кандидата, способного запустить новый проект. Их слова яснее ясного свидетельствовали о том, что эти два придурка понятия не имеют, о чем говорят, и у них нет никаких связей. Я уже некоторое время яростно втаптывал в грязь главных лиц Food Network, и отголоски моих усилий должны были звучать еще какое-то время. То, что эти двое вообще упомянули Food Network, означало, что у них проблемы посерьезнее, чем просто недостаток воображения. Это был просто бред.

Когда через неделю они снова позвонили и сказали, что договорились о встрече, я был раздосадован. Даже зол. Ничего хорошего не выйдет. Это пустая трата времени. Я даже не удосужился побриться и принять душ.

В конце концов я стал ведущим шоу «Путешествия кулинара», которое, невзирая на все усилия, быстро и неизбежно превратилось в какой-то безумный травелог — сплошное мелькание картинок и голоса за кадром. Я думал, что моя работа на телевидении закончится, как только я напишу книгу. Но, как ни странно, сняли второй сезон. Что еще невероятнее, руководство канала с самого начала позволяло мне делать практически что угодно — я говорил о чем вздумается, курил перед камерой, ругался. У меня были операторы и помощники, с которыми я сближался все больше и больше. Нас объединили тысячи пройденных миль и долгие месяцы совместных путешествий. Я вел передачу так, как считал нужным, и создал, как выяснилось, неплохое шоу.

Надо признать, мне стала нравиться эта жизнь — я странствовал по миру в поисках… еды и впечатлений. Я получал удовольствие, участвуя в прежде неизвестном мне деле — рассказывая свои истории при помощи непривычных приспособлений (камеры, компьютера, звукозаписывающей аппаратуры) и команды профессионалов, которые умели пользоваться всеми этими штуками. Я вообще люблю творить. И рассказывать. И ездить в Азию. Контракт с телевидением дал мне такую возможность.

Я втянулся не ради славы и денег (которых было до смешного мало). Я уже давно бросил кокаин. Ни одна спортивная машина не принесла бы мне утешения. Телевидение соблазнило меня возможностью путешествовать по всему миру так, как мне заблагорассудится. Я упивался новой, восхитительной властью — возможностью манипулировать образами и звуком в процессе рассказа. Зрители видели места, где я побывал, моими глазами — именно так, как мне хотелось, чтобы они их увидели. Я все больше гордился некоторыми эпизодами, которые мы сняли с моими коллегами — операторами Крисом Коллинзом и Лидией Теналья. Я начал ценить то, что делали редакторы, звукорежиссеры, монтажеры… Съемки были развлечением — и, в общем, они стали приносить и творческое удовлетворение.

Я написал книгу и продолжал съемки. Не собака виляла хвостом — хвост начал вилять собакой. Я «подсел» на эту работу, увлекся путешествиями, меня все устраивало. Проще говоря, я ни с кем не хотел делиться. Мир, с одной стороны, значительно расширился, а с другой — обрел границы. Как и большинство путешественников, я устремил взгляд внутрь, отвернувшись от панорамы, начал видеть происходящее словно через уменьшительное стекло. Некогда, видя закат или храм, мне хотелось повернуться и сказать кому-нибудь — первому попавшемуся человеку: «Потрясающе красиво, правда?»

Это желание быстро прошло. Я ощутил себя хозяином мира, стал эгоистом. Закат принадлежал мне.