Мясо с кровью

Мне нет дела, чем вы занимаетесь дома, но путешественник-вегетарианец, который отмахивается от добродушного вьетнамского продавца фо (воплощенного многолетнего опыта и труда) или от собственной тещи-итальянки, если на то пошло, вселяет в меня негодование. Никакие принципы, с моей точки зрения, этого не стоят; никакие западные идеи не оправдывают подобной грубости.

Я часто упоминаю «бабушкино правило», когда говорю о путешествиях. Возможно, вам не нравится индейка, которую готовит ваша бабушка на День благодарения. Допустим, мясо пережарено, сухо, пересолено; допустим, индейка нафарширована потрохами, которые на вкус как резина и кажутся в высшей степени неаппетитным. Допустим, вы вообще не любите индейку как таковую. Но вы — в гостях у бабушки. Поэтому заткнитесь и ешьте. А потом не забудьте сказать: «Спасибо, бабуля, да, да, конечно, мне очень понравилось».

Я вполне могу понять, если стремление сохранить совесть незапятнанной, а прямую кишку здоровой преодолевает естественную тягу к мясу. Но ходить в чужой монастырь со своим уставом… вот это бесит. Мне невероятно повезло, я сознаю всю прелесть неожиданной привилегии — странствовать по миру и наслаждаться дружелюбием незнакомых людей; и я не понимаю, как можно сказать «нет».

Я пытался. Правда.

Я могу охотно есть вегетарианские блюда — вообще никакого мяса в течение пяти дней — если живу в Индии. Я охотно выслушаю оппонентов, если они попытаются меня обратить.

К сожалению, эти попытки не всегда заканчиваются благополучно.

Один очень милый и приятный молодой человек потратил уйму времени, пытаясь как можно деликатнее и тактичнее привлечь меня на свою сторону — раскрыть мне все прелести вегетарианского питания стало для него чем-то вроде персональной миссии. Повторюсь, это был очень приятный парень, который стал вегетарианцем исключительно из внутреннего отвращения к мясу. Когда он видел на тарелке свиную отбивную, то, несомненно, представлял умирающего в муках золотистого ретривера. Разумеется, он питал горячую любовь к своим собакам и мог сорваться с места, как только при нем упоминали о каком-нибудь кошмарном собачьем приюте на другом конце страны. Мне недостало моральных сил, чтобы отказать ему. Я отправился ужинать в лучший нью-йоркский вегетарианский ресторан, любимое заведение Пола Маккартни (вот до чего бедняга дошел в своих попытках меня просветить). Еда была дорогая и доведенная прямо-таки до болезненного совершенства — впрочем, не настолько уж скверная.

За органически чистым вином и дружеской беседой я даже предложил «сэру Полу» (через своего спутника) поучаствовать в деле спасения животных. Я сказал: если ресторан хочет, чтобы редкие, красивые, стоящие под угрозой исчезновения животные жили долго и счастливо, а также множились и преуспевали, пусть купит на несколько миллионов долларов «Виагры» и начнет раздавать ее бесплатно, с сопроводительными разъяснениями, в тех частях Азии, где люди считают медвежьи лапы, рог носорога и тигриный член лучшим лекарством от импотенции. В отличие от безумно дорогих традиционных китайских средств, которые приобретают на черном рынке (предварительно убив или замучив редкое животное), «Виагра» задешево обеспечит вам «стояк». Раздайте несколько миллионов маленьких синих таблеточек пожилым китайцам — или снабдите ими местных проституток — и увидите, как изменится образ мыслей. Остановите освященную веками процедуру, в результате которой самые редкие и прекрасные звери подвергаются чудовищной жестокости. (Мне потом рассказывали, что мой знакомый действительно пытался продвинуть эту идею.)

После удивительно приятного ужина я почувствовал себя молодцом. Я продемонстрировал широту взглядов. Еда меня не разочаровала. У нас даже обнаружилось нечто общее.