Мясорубка

Авдеев перестал расхаживать по камере, вернулся на топчан. Улегся поверх одеяла, закинув руки за голову.

– Тоцно. Я своими глазами видел. Им влепили в борт из гранатомета, но они успели цуть раньсе выскоцить. Там их и полозили, возле масины. – Авдеев потихоньку привыкал к отсутствию двух зубов, шепелявость постепенно убывала.

Когда Вика подняла голову, Авдеев увидел в ее глазах слезы.

– Эти двое были совсем молодыми, моего возраста… Да и Малышеву чуть за сорок. Их ведь убили из-за нас, да? Вернее, из-за одной меня.

– Не заводись, Вика, – неодобрительным тоном сказал Авдеев. – И не казни себя, какой в этом прок? Луцсе ляг да поспи. Скоро заявятся гестаповцы, тогда нам будет не до сна.

– Но я ведь никого ни о чем не просила, – после паузы продолжила девушка. Ее плечи сотрясала крупная дрожь, и она еще крепче сжала коленями ладони. – Скажи, зачем нас послали в Грозный? И почему нам понадобилось оттуда бежать?

В этот момент в коридоре послышались шаги. Заскрежетал замок, дверь распахнулась. В камеру вошел немолодой с виду мужчина, в одной руке он держал блюдо с дымящимися кусками баранины, в другой – большую пластиковую бутылку с водой. Второй чеченец застыл в дверном проеме. Это был тот самый боевик, которому Вика прокусила руку. На этом месте у него белела повязка.

– Увазаемые, когда вы нас выпустите отсюда? – предельно вежливым тоном спросил Авдеев. – И неплохо бы сводить нас в туалет.

Пожилой поставил на стол блюдо с мясом и бутылку и молча вышел. Громыхнула дверь, заскрежетал замок, затих шум шагов. Журналисты вновь остались одни.

– Сволоци! – вполголоса выругался Авдеев. – Если бы ты только знала, как я их ненавижу. – Он твердо произнес «ж». – Мы для них хуже собак. Вот так взял бы и задушил собственными руками…

– А может, хватит их убивать? – тихим голосом спросила Вика. – Ну сколько можно? Скажи, за что им нас любить? За то, что мы убиваем детей, женщин и стариков? Разве мы люди, Толя? Действительно, хуже собак.

Авдеев приподнял голову и с осуждением посмотрел на девушку.

– Жалеешь их? Ну-ну… Посмотрим, что ты запоешь, когда они тебя лупцевать начнут да про папашу твоего всякие подробности выпытывать.

Вика повернула к нему голову.

– Ты думаешь, это из-за отца все наши неприятности?

– А ты возьми и сама как следует подумай. Кому мы с тобой нужны, Вика? И что мы собой представляем? Ни-че-го. Мы обычные репортеры. А вот папаша твой в Москве большой человек…

– Я запрещаю тебе говорить плохо о моем отце, – резко одернула его девушка. – Ты ведь его совсем не знаешь. И не смей называть его «папашей»!

– Тихо, тихо, успокойся… Не хватало нам еще в этот момент с тобой поцапаться. Дай я все же закончу свою мысль. Так вот, не исключено, что чеченцы в обмен на твою жизнь потребуют у Сергея Алексеевича какую-то важную услугу. Или же заломят за тебя большой выкуп… Ладно, спи давай. Утро вечера мудренее.

Время тянулось мучительно долго. Они лишь изредка перебрасывались короткими фразами, в основном молчали и думали каждый о своем. К стоявшей на столе еде ни один из них и не притронулся.

Авдееву вскоре надоела эта игра в молчанку.

– Вика, как ты думаешь, сколько сейчас времени? Эти сволочи отобрали у меня часы.

– У меня тоже.

– Думаю, на дворе уже ночь. До утра они нас не тронут.

Как бы в опровержение его слов в коридоре вновь раздался шум шагов, затем «вертухай» зазвенел ключами.

– Толя, слушай меня внимательно, – скороговоркой произнесла Вика. – Мне понадобится твоя помощь. И еще… В туалет не просись, понял?

Авдеев уже успел принять вертикальное положение. Он посмотрел на девушку и удивился тем разительным переменам, которые произошли в ее облике. Слезы высохли, а лицо было спокойным, на нем не осталось и следа недавних переживаний. Это была прежняя Вика Строганова, та самая молодая женщина, которую он уже успел неплохо изучить, – волевая, целеустремленная и весьма энергичная натура.

– Ты это о чем? – опешил от неожиданности Авдеев.

– Скоро узнаешь, – загадочно произнесла девушка.

ГЛАВА 43

На пороге камеры стоял Руслан Закаев, в недавнем прошлом командир батальона смертников, а в настоящее время заместитель командующего Восточным фронтом Республики Ичкерия. Ни одному из журналистов не доводилось прежде с ним общаться, но его лицо часто мелькало в репортажах о чеченской войне, так что они представляли себе, с кем им придется иметь дело.

– По глазам вижу, узнали.

У Закаева был вид человека, который умеет повелевать. В прошлом капитан милиции, он в девяностом году совершил тяжкое преступление, за что получил двенадцать лет строгого режима. В конце 94-го ему удался побег из Иркутской спецзоны. Это был первый и последний случай такого рода.

– Страшно?

Суровое лицо Закаева на мгновение осветила улыбка.

– Не нужно меня бояться. Я не причиню вам зла.

Его взгляд переместился на стол с нетронутой пищей.

– Напрасно. Не уважаете наши законы. На первый раз, так и быть, я вас прощаю.

Он сделал шаг в сторону и приказным тоном скомандовал:

– На выход!

Когда журналисты вышли в коридор, последовала очередная команда: