Мясорубка Фортуны

— Я люблю тебя, Воробышек… не только как друга. Пообещай, что не будешь больше выступать в шоу Гейши.

— Обещаю.

Влюбленные нежно обнялись. В таком положении их и застала прибежавшая к нам в сумасшедшей спешке Юми.

— Дырявый Джо пообещал удвоить гонорар за шоу, если в следующий раз посетителей будут развлекать две Гейши. Все вышло клево! Ты понравилась большому боссу, — Юми встряхнула подругу за плечо, разбив ее объятия с любимым.

— Передай Дырявому, что Ичи выходит из игры, — Мираи охладил ее пыл.

— Это она сама должна решить, — «гейше» не хотелось упускать прибыльную компаньонку. — Подружка, ты на пороге величайшей славы… Не время отступать.

— Мне не нужна такая слава, — Ичи сорвалась с крючка.

— Говоришь, как мой брат, — Юми поправила спицы в пучке. — Что ж, дело твое… По мне так даже лучше. В городе останется единственная и неповторимая Гейша. Пока я буду греться в лучах славы, ты продолжай прятаться за чужой спиной. Живи по указке родителей, как пятилетка.

— Я буду жить, как мне нравится, — Ичи прогнала искусительницу как назойливую осу.

— Видишь, настоящая любовь существует, — шепнула мне Лиза.

— В девятнадцать лет людьми правят различные заблуждения, — я притворился, что меня ничуть не тронул ее намек.

День спустя Лиза собралась на малую родину по учебным и деловым причинам. До ее отъезда из Волочаровска оставалось четыре часа, и мы с ней успели посетить благотворительный концерт симфонического оркестра под руководством прославленного дирижера Филимона Бердыева.

— Спорим, я усну до конца первой симфонии, — обняв мою руку, Лиза примерила, удобно ли ложится ее голова на мое плечо.

— Приятных снов, лапушка, — я нежно пригладил ее завитые крупной волной волосы.

— Наслаждайся любимой музыкой, — Лиза шутливо зевнула.

Елена Варвянская, моя соседка слева по партеру Филармонического зала Дворца Культуры, отодвинулась как можно дальше. Скривив губы, она потрогала изнутри языком припухшую щеку. Не знавшие об «административном» побоище ценители классической музыки могли предположить, что опухоль возникла от воспаления зуба, и все же Елена Дмитриевна стеснялась нескрываемого признака своего проигрыша депутатке Ирине Макарониной.

— Извините великодушно за беспокойство, господин полицмейстер, — я повернулся к поднявшемуся с кресла за моей спиной Виктору Свербилкину, начисто сбрившему усы. — Мне думается, вы собрались побеседовать с нашим достопочтенным Главой. Окажите любезность, передайте Валерию Денисовичу мой низкий поклон.

— Я передам Валере большой привет от вампира хозяйки мясокомбината, — начальника УВД стесняла моя просьба.

— От Тихона Игнатьевича Подкорытина — Тарановского… князя, — уточнил я. — Заранее благодарен.

— Тиш! Я тебя просила говорить по-современному, — шикнула Лиза.

— Почто мне истязать язык и умные мозги мозолить понапрасну, ежели городской знати известна моя породная принадлежность, а с ней и мой почтенный возраст? — с улыбкой возразил я. — Меня пора бы ветераном объявить.

— На концерт купили билеты посторонние горожане, — Лиза сделалась строже Варвянской. — Лучше помолчи, Тишуля. Зря я что ли тебя час автозагаром красила?

Зрители нетерпеливо ждали приветственной речи маэстро, но именитому дирижеру не хватило времени сказать и «Здравствуй, Волочаровск!» Восемь минут, засеченных по швейцарским часам, выступал городничий, и еще пятнадцать минут начальник управления по делам молодежи и связям с общественностью Ростислав Максимович Смазун обнимал заслуженную учительницу музыки Лениниаду Львовну Перекопкину, привезенную на концерт из дома престарелых.

В свои шестьдесят два Ростислав Смазун одевался по молодежному, считая, что подтянутая фигура многое позволяет. На публичные мероприятия он частенько приходил в тертых джинсах и ярком свитере в тонкую полоску, или с огромной снежинкой во всю грудь, или связанном разноцветными нитками, а в жаркую погоду мог надеть майку с надписью: «Люблю мороженое» и оранжевые штанишки до колен. На заседаниях в администрации этот большой ребенок кричал истерическим визгом громче всех и против любых предложений, кроме собственных. При каждом удобном случае Смазун показывал свою любовь к детям, подросткам, старикам, подолгу не отпуская фотографа или оператора, и хвастался малейшим благотворительным вкладом, будь то приобретенные для юных спортсменов кубки или инвалидные коляски для пациентов городской больницы.

Без передышки восхищаясь тем, как много молодежи желает приобщиться к вечной классике и какие большие сборы от продажи билетов будут потрачены на ремонт дома престарелых и помощь ветеранам, Ростислав Максимович рьяно теребил и целовал повисшую на ходунках и туго соображавшую, где она находится, Лениниаду Львовну.

Елена Варвянская вслух обеспокоилась, как бы не затискал он старушку до смерти.

— Вы рады, что находитесь сегодня здесь, что перед вами выступят столичные виртуозы?!! — с настойчивостью американского пастора, требующего от прихожанина немедленного исцеления, прокричал Смазун в глуховатое ухо Лениниады Львовны.

— Да, я очень рада, сынок, — прохрипела старушка и тяжело улыбнулась.