Мясорубка

Лимузин въехал через распахнутые ворота на территорию усадьбы и направился к внушительных размеров особняку. Брэдли едва только успел распахнуть дверцу, как оказался в объятиях Виктории.

– Майкл, я так рада тебя видеть… Бедный, сколько же тебе довелось пережить…

Не сразу, но все же Авдеев сумел получить доступ к телу и сжал Брэдли в своих медвежьих объятиях.

– Жив, курилка?! Быстрее в дом, там уже стол накрыт. Надо как следует обмыть это дело!

Рядом с ними остановилась еще одна машина, из которой наружу выбрался Маховски. Брэдли подвел его к своим приятелям и представил:

– Познакомьтесь с моим ангелом-хранителем. Его зовут Эндрю Маховски. Он почти ваш земляк, в его жилах течет русская кровь.

Маховски в этот момент не замечал никого, кроме девушки, которая стояла напротив него. Он заглянул ей в глаза и протянул огромную ладонь.

– Эндрю… Никогда не видел таких красивых девушек…

В этот момент произошло нечто невероятное: Виктория Строганова, такая всегда гордая и неприступная, вдруг потупила очи и залилась краской.

Авдеев несильно толкнул репортера в бок:

– Миша, где ты раздобыл этого бравого парня?

– Места надо знать, – улыбаясь и любуясь сценой, сказал Брэдли. – А что?

Авдеев нагнулся к нему и прямо на ухо прошептал:

– Ты можешь, конечно, считать меня старым сводником… У меня такое чувство, что мы наконец нашли нашей девочке достойную пару.

ГЛАВА 66

Генерал-майор Скопин появился в информационном центре за тридцать минут до начала операции. Принял доклад от Владимирского, затем распорядился приступить к выполнению задачи. Обе группы, на Воровского и на Сретенке, должны действовать синхронно, сроки остаются прежними – начало в 23.00.

Не успел он как следует освоиться в кабинете Владимирского, как тут же от одного из операторов поступил доклад – генерала Скопина к телефону. Абонент назвал условный код, в таких случаях принято соединять немедленно.

Скопин снял трубку телефона:

– Если есть дело, излагай его коротко. Я занят.

Абонент говорил с ним нервным тоном, временами срываясь на крик. Скопин поморщился и отстранил трубку чуть подальше от уха. Наконец его терпение лопнуло, и он грубо выругался.

– Заткнись! И прекрати истерику! Я сейчас приеду… Ладно, раз обещал, привезу. Жди.

Он бросил трубку и повернулся к Владимирскому:

– Игорь Юрьевич, я отлучусь…

Скопин посмотрел на часы.

– Думаю, до одиннадцати успею обернуться. Если задержусь, начинайте без меня.

– А если патрон будет вас разыскивать?

– Соедините его с машиной, я буду там.

Скопин в сопровождении трех охранников отправился на свидание со своим давним агентом, который проживал в собственной квартире в высотном доме на Котельнической набережной. Молодого и подающего большие надежды журналиста Алексея Панова он завербовал, еще будучи старшим оперуполномоченным отдела контрразведки московского УКГБ. Тот попал в поле зрения органов в 86-м году. Причиной тому послужили его интенсивные контакты с представителями западной прессы, аккредитованными в Москве. В те времена гласность и прочие прелести перестройки были еще диковинкой и воспринимались многими с кривой ухмылкой, поэтому комитетчики начали его разрабатывать на полном серьезе.

Несмотря на молодость, Панов был энергичной и целеустремленной личностью, в дополнение к этому он производил впечатление мужественного и волевого человека, на которого можно было положиться в любой ситуации и который мог решить, казалось, любую возникшую проблему. Он пользовался бешеным успехом у особ противоположного пола и имел репутацию крутого мужика. Короче говоря, он оказался для гэбистов крепким орешком. Но, как и у всех прочих простых смертных, у Панова были свои маленькие слабости, и в конце концов комитетчикам удалось нащупать слабое место. Остальное, как говорится, было делом техники, а опыта в подобных делах комитетчикам не занимать.

Прихватили его классически. Впрочем, не будем подробно останавливаться на событиях, предшествовавших вербовке, скажем лишь, что Скопину удалось добиться своего: Панов подписал обязательство сотрудничать с органами, другими словами, стал сексотом. В противном случае он мог не только расстаться со своей репутацией, которой, кстати, весьма дорожил, но и угодить на тюремные нары.

Несмотря на наличие расписки и тщательно подобранных компрматериалов, работать с таким агентом было весьма непростым занятием. Отношения между Пановым и Скопиным, сексотом и его куратором, больше напоминали тайную войну, чем сотрудничество. Последнее свое задание Панов выполнил в августовские дни 91-го года, после чего ему выписали «вольную» и пообещали больше не тревожить.