Мятая фольга

Черный ворон, вспорхнув с ветки, преграждает путь и важно перешагивая, вертит клювом, следя за мной бездонным смоляным глазом. Замедляю шаг, впившись взглядом в это дьявольское отродье. Чернильно - черный на белом снегу, он бесспорно великолепен. Как великолепно все то, что сильнее и красивее меня, что магнетически притягивает, отвергает все принятые правила, умея незримо прятаться в тени и легко управлять чужими судьбами. Я спасена. И что в итоге?

Пустота. Липкая, мерзкая.

Откровенно говоря, я просто вернулась обратно. В серость, уныние, однообразие. К подростковому белью в зеленый горошек, к неменяющемуся пейзажу за тяжелой шторой моей маленькой удушливой комнаты, к мнимому ошейнику, цепь от которого так коротка, что позволяет лишь доползти до кухни, к пороку, что жрет изнутри. Как же все парадоксально: сколько не убегай, от самой себя, все равно возвращаешься обратно, в тот же самый кукольный домик. Всегда есть что-то, что сильнее тебя, что заставляет менять планы, подталкивает на необдуманный шаг, подчиняет мнимой истине. Да, больно осознавать, что тебя кто то использует, но Равенство для всех -миф, не имеющий право на существование. Жизнь похожа на игру в шахматы, выигрывает тот, кто первым сделает правильный ход. И можете осуждать, если склонны копаться в особенностях поведения некоторых людей и их образе жизни, можете рассматривать их грязные поступки под лупой, выискивая в них, то, что граничит с законами вашей добродетели. Это, по большому счету, ничего не меняет.

Знакомство с Владом научило меня единственному правилу. Хочешь чем -то обладать, - умей ставить капканы.

Закрываю глаза, облегченно выдыхая облако горячего пара и вздрагиваю от руки, коснувшейся моего плеча.

— О чем задумалась? Опоздаешь.

Поднимаю голову и в недоумении смотрю на брата. Нет, не говорите мне, что все это время он шел за мной. Поводок стал слишком короток.

— Почему ты здесь? Следишь?—Сбрасываю его руку, которая кажется тяжелой, роняю раздраженный взгляд в снег. Что ему нужно? Разве не очевидно, что мне невыносимо оставаться безмозглым питомцем, который крадет драгоценное время хозяина. Бессмысленно всегда полагаться на старшего брата. Больше это не работает. Ему страшно, я понимаю, только нашел и вновь потерять. Он не знает, что я так и не вернулась.

— Не злись, — он растерянно пожимает плечами так, что касается воротником пальто, замерзших покрасневших ушей. Порываюсь согреть их ладонями, но так и не вынула рук из карманов. Не даст. Отмахнется, вскинет голову, так, что не дотянешься. До сих пор удивляюсь тому факту, что он меня не убил. Вернувшись, я застала его в тяжелой депрессии. Радость и узумление были так велики, что кара волшебным образом миновала.

— Со мной все в порядке, ты же видишь! Можешь идти на работу.

— Нет, я провожу тебя, — и на мой вспыхнувший взгляд, который не остался не замеченным, добавил,— не спорь, так надо.

Ох уж эти угрызения совести. Если есть пахарь, значит есть плуг. Определенно.

Ровняю на плече лямку сумки и шагаю вперед. Брату я прощу все. Он вне игры, он за линией замкнутого контура.

— Ты уже придумала, что будешь говорить в школе? —Он обернулся, обогнав меня.— В любом случае, вали все на меня, поменьше там подросткового максимализма, не нужно, что бы тебя таскали по психологам.

Из-за жилого дома уже видна школа, и я спешу, что бы он не успел вновь коснуться этого тяжелого вопроса: "Где же ты пропадала?" Ох.., много же я наврала ему о причине ухода из дома, сделав его первым виновником, припомнила все его запреты и ошибки в воспитании, умело "присыпав" подростковым синдромом. Мерзкий метод, но действенный. Невыносимо видеть, как он мучается от осознания своих ошибок. Ненавижу себя за это. Про Влада молчу. Никита не простит. Трупы нам ни к чему.

— Не стану читать нотаций, — Никита остановился, дальше идти не имело никакого смысла, мы стояли у школьных ворот, — скажу одно..  Его рука потянулась к шарфу на моей шее. — Ты и я - мы, как шестеренки. Если одна деталь ломается или выходит из строя, механизм перестает работать. Есть два варианта: ремонт или замена. Так вот, в нашем случае, возможен только ремонт и никак иначе. Понимаешь?

В его ясных глазах, цвета стали, я не видела очевидных вещей - обиды, например. Под бдительным взглядом этих глаз, я снова почувствовала себя некомфортно, мы несколько минут разглядывали друг друга в шуме улицы и собственной тишины. Как много я хочу ему сказать, но никогда не скажу. Никогда не признаюсь. Это невозможно. Все, что мне остается, это жить по старым правилам.

— А если ремонт обойдется слишком дорого, тогда что? — Задаюсь я вопросом, прищурив глаза.

— В нашем случае, Жека, цена не имеет значения. Потому что мы устанавливаем ее сами.

Ладно, все. Гоню навязчивые мысли и удушливые чувства. Ныряю в привычную реальность. Сжимаю губы и ухожу. У меня есть незаконченные дела.

Взбегаю по знакомым ступеням, переполненная необъяснимыми, чуждыми эмоциями. Такими, словно на бешеной скорости лечу по пустынной трассе на авто. Азарт. Драйв. Страх. Отчаянье. Стоп! Надо держать эмоции в узде.