Мятая фольга

Макс тяжело выдыхает. Губы его подрагивают, щека, по которой я врезала учебником, горит. В его сознании складываются какие то формулы, благодаря которым, он может одержать надо мной верх. Возможно, он с успехом бы их рассчитал. Уж слишком мои аргументы зыбки. Кто поверит в мои удивительные приключения? Но неожиданно, его взгляд падает в вырез моей блузки. Я и сама обнаружила золотого скропиона с сапфиром на своей шее, уже после того, как пришла в себя после своего "волшебного" возвращения.

— Твои игры с моим братом... Не нужно ввязывать меня в это..,— презрительно продолжает он, перестав изучать украшение в ложбинке между моими ключицами.

— Правда? Ну тогда соври мне, скажи, что ты понятия не имел, где я находилась этот долгий чертов месяц! Соври, что не знаешь на что способен твой чертов брат!

Лицо его меняется. В глазах появляется растерянность.

— С чего ты взяла, что я знал?

— Я в этом просто уверена!

— Нет! И не смей меня в это втягивать! Мне абсолютно не в чем перед тобой оправдываться! Должно быть ты и связалась с ним, в мечте о сладкой жизни и деньгах, которые он может предложить и готова была уйти в след за ним к черту за горизонт, но при чем здесь я? Я пытался остановить тебя еще тогда в "Перезагрузке"..

Меня ошпаривает кипятком.. Что на меня нашло? Почему я решила, что он знал? Почему мне хочется что бы он был виновен? Я смотрю в его лицо, теряя тонкую связь с реальным миром и делаю шаг ближе, в надежде глубже заглянуть в его глаза. Но получается неудачно, парень резко отстраняется, будто от прокаженной, и я, покачнувшись, переступаю с ноги на ногу.

— Макс...Ты скрывал... ты скрывал от меня, что вы братья..., — пытаюсь оправдаться перед самой собой

— Скрывал, да! И что? —  Вронский нависает надо мной, — он с семнадцати лет не живет дома. Это преследуется законом?!

И я вдруг поняла, как нелепо выгляжу, ослепленная злобой. Втянула голову в плечи, отступив.

— Потому что он псих. Потому что он едва не убил меня... — Но ведь это только твоя личная проблема, не правда ли? Причем здесь парень, который стоит напротив? Ведь он, наверняка, такая же пешка в игре, как и ты...

Вронский задумчиво хлопнул ресницами, куснув губы. Понятия не имею, какие картины жизни промелькнули перед его взором, но брови сдвинулись к переносице и губ коснулся легкий вздох.

— Едва не убил? Думай, что говоришь... — зло шипит он, уже размеренно и тихо, нотки недоверия к правдивости моих слов, резанули слух. Я поморщилась, словно надкусила горькую таблетку. Нельзя заходить так далеко.., не нужно, что бы он знал... они братья, между ними устоявшиеся отношения. Та информация, которой я владею, должна умереть вместе со мной, иначе.., иначе придется отвечать на страшные вопросы.

Мы стоим молча, пялясь на друг друга.

— Ну, это все? Претензии кончились?- Он первым прерывает наше молчание, сунув руку в карман джинсов. Ему не терпится уйти.

— Нет. — Поспешно бросаю я. — Ты.., ты ведь оказался в этой школе не просто так.

Макс раздраженно закатывает глаза.

— Я все знаю..

— Знаешь, и что?

— ТО, что это еще не конец. — Я некоторое время собираюсь с силами, чтоб произнести приговор. Может не стоит? Может еще есть возможность найти выход? Я не тщеславна, и всего лишь оружие в чужих руках. Во мне есть силы бороться. Но я отчетливо понимаю одно, сражаться я могу лишь втянув в эту историю брата. А этого никак нельзя допустить.— Он требует новых жертв.., и от тебя тоже, но думаю, тебе лучше узнать это из его уст.

— Нет уж, говори. Предпочитаю узнавать о таких вещах заранее. Что ему нужно на этот раз? — Он старается говорить непринужденно, но я чувствую в его голосе обреченность. И это является для меня стойким доказательством —  мы две полудохлые мухи, в сетях черного паука..

Я касаюсь пальцами кулона.

— Ну, — торопит меня одноклассник.

—Ты отказываешься ехать в Германию и представляешь меня семье, как свою девушку,— шепчу я, пряча нахлынувший стыд.

Губы Максима трогает вполне объяснимая ухмылка. Так, словно он разочарован. Парень опускает голову, долго рассматривает дыры в линолеуме. Глаза стекленеют.

— Слишком мелко для моего братца...,— говорит хрипло, качает головой и неохотно, неторопливым шагом, который эхом отдается в моей голове, уходит, оставляя меня в одиночестве.

Зачем эти братья вторглись в мою жизнь?! 

39. Резус

"...Наша истинная натура более всего проявляется в том, как и кого мы любим.."