Мятеж

За Омском асфальтированная дорога кончилась, и из-за сгустившихся сумерек и отсутствия предостерегающего дорожного знака я на всей скорости вылетел на свежеотсыпанную грунтовую дорогу и чуть не перевернулся. Дальше пошли поломки и двое суток я ремонтировался и ночевал у одного доброхотного парня сибиряка, который переоборудовал свой личный дом под придорожную гостиницу. Участливость сибиряков в чужой беде поражала, — почти безвозмездно он возил меня на своей «Газели» за запчастями в Каинск, и потом два дня помогал устранять неисправности.

На седьмые сутки ночью я наконец въехал в Новосибирск. У машины почти не работали тормоза, из-за плохого отжима сцепления с трудом включались передачи и через каждые 2–3 километра приходилось вручную подкачивать бензин из-за неисправности топливного насоса. С трудом по ночному городу я доехал до гостиницы «Новосибирск», находящейся напротив железнодорожного вокзала, и до утра заночевал в машине. Двигаться дальше на неисправном автомобиле не имело смысла, и я решил снять частную квартиру в столице Сибири и искать в ней своих единомышленников, чтобы уже в дальнейшем вместе принимать решения и действовать.

В тот же день я снял комнату за 500 рублей в месяц в районе Берёзовой рощи и, отремонтировав машину, уже через два дня был на патриотическом митинге в Академическом городке. Там я познакомился с человеком, состоящим в ДПА (движение в поддержку армии) Льва Рохлина., который дал мне адрес офиса своей организации.

Во главе оппозиционной организации стоял Игорь Всеволодович Колодезенко, который под своё крыло взял всех недовольных существующей властью: и Трудовую Россию Анпилова, и ДПА Льва Рохлина, приходили к нему молодые лимоновцы и члены РНЕ Баркашёва. В непримиримой вражде партия Колодезенко находилась только к КПРФ Зюганова, которого считали предателем и соглашателем.

Представившись Игорю Всеволодовичу, я выразил готовность на добровольных началах поработать в его партии. В любой сфере нужны бескорыстные преданные делу работники и очень скоро мы с ним довольно-таки сильно сблизились.

Располагая неограниченным свободным временем и личным автотранспортом, я выполнял очень многие его поручения: разносил по домам газеты, расклеивал листовки о готовящихся митингах и демонстрациях, развозил лозунги и транспаранты к местам сбора протестующих.

2 июля я с ним и ещё с двумя товарищами на моей машине поехали в Анджеро-Судженск. Игорь Всеволодович намеревался согласовать с шахтёрами вопрос о совместных действиях.

По прибытие на место мы сразу направились в профком, в котором находился штаб забастовочного комитета. Приняли нас хорошо, — забастовщики очень нуждались, чтобы в стране ещё кто-то поддержал их подобными акциями. В это время в Москве воркутинские шахтёры пикетировали Белый дом, и если бы их поддержали люди других профессий, то правительству пришлось бы либо уйти в отставку, либо менять свой экономический курс. Вот где было непочатое поле деятельности для оппозиционера Зюганова. Против оставшихся без поддержки шахтёров, ельцинский режим вёл грязную информационную войну, действуя методом подкупа и запугивания против активистов забастовочного движения.

Игорь Всеволодович обещал шахтёрам в знак солидарности силами своей организации перекрыть железнодорожные ветки в городе Новосибирске. Он вёл у забастовщиков довольно-таки кипучую деятельность, участвуя во всех заседаниях и планёрках, на которые съезжались делегации от трудовых коллективов всего Кузбасса. В свободное время он лично составлял донесения о состоянии дел на месте и рассылал их по факсу во все концы страны. Особенно Игорь Всеволодович старался выйти на Льва Рохлина, чтобы от него лично получить указания. Но в Гос. Думе генерала не было, молчал и его домашний телефон. В надежде дозвониться до Рохлина пришлось остаться на ночь. Мы тогда ещё не знали, что все наши попытки выйти на связь с генералом бесполезны, так как в эту самую ночь наёмные убийцы его убили на даче.

Теперь надо рассказать о самой забастовке и забастовщиках. Без сомнения они были серьёзными людьми, способными если не на всё, то на очень многое. Специфика их работы, связанная с постоянной опасностью, выработала в шахтёрах прекрасные человеческие качества: взаимовыручку, ответственность, самоуважение и чувство юмора. Они выгодно отличались организованностью и послушанием своим выборным вожакам от прочих недовольных слоёв населения.

Чтобы не лишить возможности передвижения по стране простой народ, шахтёры перекрыли движение по Транссибу только грузовых эшелонов. У железнодорожного полотна они разместили палаточный городок, в котором круглосуточно дежурили забастовщики. Они же осуществляли контроль за движением по железной дороге. Поэтому если железнодорожникам нужно было срочно пропустить какой-нибудь химический или взрывоопасный груз, то прежде они согласовывали этот вопрос с забастовочным комитетом. Таким образом забастовочный комитет как бы стал вторым центром власти, без которого официальная власть не могла решить вопрос проезда по железной дороге.