Мятеж

Я изумленно уставилась на него. Он часто побеждал. Ладно, может, и не часто. В одном случае из десяти, но все равно был молодцом.

Повернувшись, я увидела перед собой Каллума. Он наморщил лоб и задрал свою футболку, чтобы вытереть мне лицо, потом весело оглядел меня.

— Ну а ты что? — покосился на него Рили. — Не хочешь выступить в следующий раз? Ты, наверно, привык к тому, что Рен выбивает из тебя дух.

Не сводя с меня глаз, Каллум тихо рассмеялся:

— Думаю, что я — пас.

Я улыбнулась ему, и он чмокнул меня в щеку. Мне показалось, что после наших тренировок прошло уже лет сто, и даже сама мысль о том, чтобы ударить Каллума, казалась мне дикой. Меня даже мутило, когда я вспоминала, что когда-то мне приходилось это делать.

— Ты не против, если я слиняю? — спросил он негромко. — По-моему, в резервации сегодня понадобятся лишние руки.

— Ступай, — покачала я головой. — Ты уже не нуждаешься в подготовке.

Он с благодарностью посмотрел на меня, поцеловал и направился в лагерь.

— Ладно! — сказал Михей и крякнул, вставая. — Разбились по парам! Займемся делом, — кивнул он мне.

Тренировка закончилась, и все, кроме Рили, пошли к лагерю. Стоя в стороне, он ждал, пока я надену свитер и соберу волосы в хвост.

— Рад убедиться, что ты по-прежнему колючая и неуживчивая, — с усмешкой сказал он, когда я к нему подошла.

— Никогда не была колючей, — возразила я, улыбаясь.

— Да неужели? А кто незадолго до моего ухода говорил: «Я перестану тебя мордовать, когда начнешь пригибаться шустрее»?

— Я же не виновата, что ты с годами стал тормознутым.

«С годами» означало к девятнадцати годам, так как сейчас ему было всего двадцать.

Он рассмеялся. Я никак не могла привыкнуть к его смеху. Выходит, в корпорации он был по-настоящему несчастлив, а я ничего не замечала.

— Между прочим, ты мог бы хоть весточку подать, что живой, — заметила я. — А то я, признаться, расстроилась.

Его лицо смягчилось.

— Неслыханная сентиментальность, в твоих-то устах.

Я насупилась, и Рили вздохнул:

— Прости. Откровенно говоря, я не был на сто процентов уверен, что ты меня не сдашь.

— Вот спасибо!

— Ты должна понять. Ведь ты была их орудием и делала все, что велели, не задавая вопросов. Мне казалось, что тебе даже нравилось там.

— Так оно и было, — признала я тихо. — Правда, тебя я не стала бы ловить.

Какое-то время он изучал меня.

— В таком случае приношу извинения.

Вздохнув, я сунула руки в карманы:

— Ничего страшного. Ты не так уж и виноват. До Каллума все было иначе.

И до Эвер — могла бы я сказать, но не смогла. У меня всегда перехватывало горло, когда я произносила это имя, да и Рили вряд ли ее помнил.

— Значит, Каллум? И ты обучала номер Двадцать два?

— Да.

— Могу я спросить почему? Или ты теперь выбираешь стажеров из тех, что посмазливее?

Я стрельнула в него взглядом:

— Он попросил.

— Он попроси-ил? Ну ни хрена ж себе! Знай я, что тебя так легко уломать, я бы давно подсуетился.

Я прикрыла ладонью рот, сдерживая смех, но все же прыснула против воли.

— В твоем исполнении, Рили, это бы не сработало.

Он ухмыльнулся:

— У-у, какая ты стала белая и пушистая! Это клево.

— Хочешь, чтобы напомнила? С удовольствием засвечу тебе моим пушистым кулаком.

— Я, пожалуй, откажусь, но спасибо.

Я улыбнулась, глядя через его плечо на рибутов, которые исчезали за стенами резервации. Нас никто не слышал, и Рили огляделся, словно тоже хотел в этом увериться.

— Тебе здесь нравится? — тихо спросила я.

Он склонил голову набок и посерьезнел.

— В известной степени. Тут лучше, чем в КРВЧ.

С этим было трудно поспорить.

— Михей… он усердный малый.

— Точно. — Рили изучал мое лицо и, похоже, тщательно выбирал слова. — А вот вы, ребята, не очень хорошо приживаетесь.

— Мы из города. Я заметила, что и здешние рибуты его побаиваются.

— Пожалуй, — прищурился Рили. — То есть да, разумеется. Он правит железной волей и думает, что только так сохранит нас живыми и невредимыми.

— Ты согласен с этим?

— Иногда. — Он оглянулся, потом снова посмотрел на меня. — Ты слышала о группе, которая в прошлом году ушла из лагеря и погибла?

— Да.

— Это случилось почти сразу после моего прихода. Я прибыл в резервацию, и началась смута. Собрался целый отряд из тех, кому надоели порядки Михея. Они перестали сдавать свое охотничье оружие и в один прекрасный день взбунтовались.

Я вскинула брови. Михей очень ловко опустил эту часть.

— Ага, — подтвердил Рили при виде моего удивления. — Нам запрещено об этом распространяться. Я даже буду признателен, если ты не выдашь меня Михею.

Я кивнула. Запрещено распространяться? Дикость какая.

— Так что же произошло?

— С восстанием не заладилось, — ответил Рили. — В нем участвовали все больше старшее поколение и детвора — в общем, те, кто никогда не был в КРВЧ, а горстка высших номеров из тех, что бежали из филиалов или перезагрузились уже здесь, немедленно поддержала Михея. Поэтому тем пришлось уйти.

— И Михей так просто их отпустил?