Мятеж

Село было большое, гарное, богатое – верно, потому, что приграничное, в приграничье всегда села богатые. Несколько улиц домов – не мазанок из серии «с...а-мазала-лепила», а вполне добротных домов белого кирпича, текущая от села к перелеску дорога, от села, с верхней его точки, хорошо видна светящаяся огнями станция. Казаки не знали, что богатство села обусловлено не близостью границы, а близостью станции, на которой половина мужчин села работала, а вторая половина – промышляла. Были такие асы, что на полном ходу на поезд умудрялись запрыгивать, дабы в контейнерах пошукать.

На самой окраине был магазин, и в том же здании – местная монополька и клуб. Монополька тут постоянно была закрыта, особого дохода казне она не приносила и когда открытой была. А вот из клуба оглушительно бухала музыка да визжали нетрезво дамы, и парубки, все как один одетые в черные рубашки, такая здесь была мода, выходили через заднюю дверь клуба покурить и выяснить отношения. Стемнело уже окончательно, и над селом в «тыху украиньску ничь» уныло висел надкушенный серп луны.

Первый хохол, пьяный в дупель парубок, показался прямо у ограды – и казаки довольно вежливо отодвинули его, дабы пройти самим. Парубок же столь вежливого обращения не понял и с пьяных глаз начал качать какие-то права. Слушать его разговоры не было ни сил, ни желания, поэтому парубка оставили отдыхать в бурно разросшихся нынешним летом зарослях лопуха.

На танцах казаков тоже не ждали, хотя дам свободных было много, парубки больше отношения друг с другом выясняли, нежели дамам уделяли внимание. Но как только казаки шагнули внутрь – все взоры устремились на них...

Даже самодельный диджей, вся задача которого заключалась в своевременной замене дисков в проигрывателе с большими колонками, не сообразил с очередным диском, и музыка заглохла.

– Чу... казаки... – растерянно проронил кто-то.

В этот момент диджей снова пустил музыку – веселую, разухабистую польку...

Дамы, конечно же, уделили казакам внимание – благо те еще на грудь не приняли и вообще статью и выправкой изрядно отличались от местных кавалеров. Да и ситуация как нельзя лучше подходила к тому, чтобы кавалеров местных, больше любующихся на самих себя, расшевелить.

Тихону досталась гарна дивчина по имени Люба – ростом она ему отчаянно не подходила – метр шестьдесят, но была веселой, резвой, с косой до пояса, как принято на Украине. Польку она танцевала тоже отчаянно, с притопом, прихлопом и жаркими взглядами на партнера. Тихону даже как-то... не по себе стало, человеком он был вполне даже взрослым, и на действительной, которую он в Подмосковье ломал, чего только ни случалось... да и в станицах игрища были. Но все равно – станица была своя, а он здесь был чужим...

– А у тебя казак есть? – спросил он у Любы. Та заливисто рассмеялась.

– Ну ты дал... Казак... Здесь говорят «чоловик».

– Так есть?

– Есть... Лежит... поломался...

– Как так?

– А с поезда на ходу сиганул. Башка садовая...

И, прижавшись к Тихону, за танцем:

– Уходите отсюда... Живо!

– А чего? – так же подстраиваясь под ритм, спросил Тихон.

– Мотоциклы слышишь?

Мотоциклы и в самом деле взревывали рядом с клубом, перекрывая даже грохот музыки

– Ну?

– То за вами... Пока успеете, бегите. Через заднюю дверь и к лесу. А то беда будет...

– Сами юшкой умоются...

– Гляди, храбрый... слеза капнет...

– Мое дело... И...э-э-эх!

...Терпением парубки не отличались. Как только собрали достаточно, по их мнению, сил – так и понеслась. В зал вошли сразу четверо, подошли к первому попавшемуся казаку, начали задираться. Среди них был и тот, которого они оставили отдыхать у забора... протрезвел, видать, теперь и предъявляет. Хотя если бы они и не повстречали его на пути и не оставили бы отдыхать в лопухах, повод нашелся бы другой.

Понеслась, родимая!

На дворе взревывают мотоциклы, стоящие плотным строем, мотоцикл здесь первое дело, он позволяет быстро сматываться, с коляски можно намного удобнее, чем с авто, перескочить на идущий поезд. Светят фары, включенные на дальний – мотоциклисты выстроились полукругом возле клуба...

Разговор был, в принципе, типичным для таких ситуаций, разве что с местным колоритным языком, смесью русского и польского. А так...

– Вы чо сюда приперлись?.. Чо наших дивчин лапаете?..

Предъяву делал здоровый «дитынко», наголо выбритый, как здесь это модно, и с длинными, заботливо отращенными усами. Больше всего беспокоила надетая на дитынке кожаная куртка – под ней может быть самодельная защитная справа, здесь любят подраться, и не могло быть, чтобы чего-то подобного не придумали...

Казаки привычно и незаметно для неопытного глаза перегруппировались в оборонительный порядок: три, три и два. Было их всего восемь человек, и такой порядок был наиболее оптимальным.

– А что, тебя должны были спросить? – нагло заявил один из казаков с Вешенской, Митяй Рогов.

– Гы... это наша земля и наши бабы, мы вас сюда не звали.

– А мы пришли. Претензии имеешь? – Рогов сознательно пер на рожон.

– Имею.

– Получай!