Мятеж

Пауза затягивалась, Акэнобо всё думал над словами Финнеана про квола. Он и сам всё гадал, чего говорливая тварь вдруг примолкла, но в свете полученного сообщения эта история стала больше напоминать плохую комедию положений. Кому придёт в голову перед самым огневым контактом ресетить квола, подвергая собственный флагшип угрозе непредвиденных сбоев. Они, конечно, и из коробки подаются готовыми к употреблению, но перед боем…

Размышления прервал всё-таки вышедший в общий командный канал Крыла контр-адмирал.

— Внимание экипажам, приказ по Крылу. Всем крафтам снизить зенитный огонь до минимума, начать накапливать джоули до софткапа, минимизировать движение в ордере. Аналитикам подготовить миграцию, финальное построение — «щит» по радианту. Первторанги на оси, носители в тыл. Миграция безогневая, после выстраивания ордера сфокусированный зенитный конус, на полном номинале мощности до хардкапа. В случае успешной очистки окна начинаем экстренный прожиг. Выполнять.

Значит, всё-таки решился. И главное, решил смолчать про флот Воина, укрытый сейчас в топологическом пространстве за плотной завесой нашего собственного зенитного огня. Не верил в то, что Воин всерьёз решится штурмовать квадрант? Знал что-то такое, из-за чего Воин мог всё это время, скажем так, намеренно умалчивать о собственном приближении? Не верил спасителям?

Последнее было смешно обсуждать, им никто не верил с самого Века Вне, но всё прочее… Оставалось неприятное ощущение, что жизнями экипажей Крыла сейчас играли какую-то замысловатую шахматную партию, и Финнеан был даже не слоном в этой игре. Скорее, конём. Сам же Акэнобо чувствовал себя в лучшем случае королевской пешкой. Если что — разменяют не глядя.

Когда выберемся из этого огневого контакта, надо будет задать Финнеану пару резонных вопросов. А пока ничего не оставалось, как попытаться всё-таки выполнить самоубийственный приказ.

С погашенным циклом зенитного огня миграция прошла так гладко, словно крафты не сгрудились сейчас с полукилометровым лагом, едва не скребя друг друга бортами, а барражировали в свободном космосе, расслабленно и вольготно.

«Тимберли Хаунтед» заняла свою позицию в центре щита, рявкнув первым бортовым залпом, рядом уже выравнивалась после фидбэка «Упанаяна».

— Наведение, перекиньте синхронизацию. Огонь максимально плотный, со всех разрядников. Залп!

Снова скачок декогеренции, крафт колыхнуло, пришлось повторно выравнивать.

Микросингулярности, подпитанные максимальным разрядом, давали лишнее запаздывание при коагуляции, метрику пространства полоскало, но больше Акэнобо волновал горизонт.

Гемисфера стремительно набухала угрозой, не чувствуя больше опоры со стороны субсвета. Ещё немного, и начнётся прорыв. Майор краем глаза следил, как замыкаются фланги у него за спиной. Там орудия молчали. Каково сейчас среднетоннажникам, и тем более мелочи, в ожидании неизбежного плотного контакта, что означало для них практически гарантированную смерть. Даже если они сейчас сумеют пробить канал, уходить придётся вслепую, на пределе, со всеми вытекающими перспективами на заморозку. И если Воин решит, что Крыло уже не спасти… других вариантов не останется.

— Залп!

На месте Финнеана, если подумать, Акэнобо поступил бы так же. Только прорывался бы он назад к Воротам Танно, к «Тсурифе-6», поближе к безопасной зоне. Но он не был командиром этого Крыла, он был командиром исключительно его флагшипа. А значит, и думать сейчас нужно было о выполнении собственной задачи.

Построение было почти закончено, теперь на выбранный контр-адмиралом радиант обрушивалась вся суммарная мощность двух третей Крыла, так что по гемисфере во все стороны поползли, змеясь, тангенциальные каналы, а тактическое поле начало заполнять инфракрасное гало излучения Хоккинга[125]. Невидимый горизонт показался во всей своей зыбкой красоте.

— Залп!

И тут же по всей метрике физического пространства потекли каскады первых прорывов. Угроза нащупала слабину и дала полный ход, заполняя всё вокруг вязкой массой сгустков тёмной материи.

Фланговые крафты встрепенулись и начали заливать физику своими петаваттами, разогревая пространство вокруг до сотен тысяч градусов. С оглушительными хлопками в некогда чистом вакууме приняли на себя удар внешние силовые щиты. Но первторанги продолжали молотить в непробиваемую стену замкнутого с той стороны файервола. И она, кажется, начала поддаваться.

— Разомкнуть якоря, начать прожиг!