Мятеж номенклатуры. Москва 1991-1993. Книга 1

"Да, люди типа Попова сыграли страшную роль. В России теперь нет более ненавистного слова, чем демократия. На самом деле никакой демократии не было. Советы были у власти два месяца — пока мы бегали, знакомились друг с другом, узнавали, кто у нас вождь, а кто нет. Моссовет уже тогда имел двух естественных лидеров: Станкевича и Попова. Другого выбора не было. Оба были "видными деятелями демократического движения", Межрегиональной группы. Они рядом с Сахаровым сидели!

Вспомните, кого из вас не проняла слеза, когда худенький еще тогда Станкевич говорил: "Вы, Михаил Сергеевич, коммунист и не имеете права затыкать мне рот. Я представляю 126 тысяч избирателей!" И я тогда, признаюсь, удивлялся, какая отвага в этом тщедушном тельце! Не такие ли люди переломят хребет коммунистической системе лжи, лицемерия и насилия?!! А Попов был теоретик — мудрейший человек. Все остальные были на три головы ниже не очень высокого Попова.

<…> Но кто сейчас на первых ролях? «Демократические» выдвиженцы! Они раньше прозябали: кто преподавал научный коммунизм где-то в провинции, кто трестом руководил, кто техникумом. Системе нужны такие люди, как Гайдар и Чубайс. А кем они были при старой системе? Вспомните как недавно их отхлестал сановник-боярин Черномырдин: «завлабы»! Вот там их место. А пока они нужны системе, чтобы создать ощущение какого-то развития, движения вперед, перехода в новое качество и т. д.

У нас было время до января 1991 г. — до того момента, когда Попов надел на нас исполком списком. И даже после этого какие-то возможности были. До тех пор, пока Верховный Совет руками "вождя народов" Руслана Имрановича не подписал положение "О реформе органов управления города Москвы". После этого началась агония и пошли арьергардные бои. Кстати, не всегда безуспешные.

Например, в Моссовете была комиссия имущественного контроля. Во-первых, они даже наловчились выигрывать в наших судах дела — опротестовывать сделки по приватизации! Во-вторых, они накопили бесценный материал, который, возможно, какому-то архивисту-историку лет через 20 понадобится.

Я считаю, что шансы стать властью были. Упустили их потому, что имели, во-первых, романтическое сознание, во-вторых, потому что следовали еще одной совершенно ужасной идее: идее исторического компромисса. Мы все время должны были с кем-то договариваться. Но компромисс — это когда речь идет о дележе 50:50 или 60:40. А когда вас держат за горло и говорят: "Все мое, и тогда я задушу тебя не сегодня, а завтра…"?