Мятежная

– Ага, типа того, – отвечает Зик.

Они сталкиваются и обнимаются с такой силой, что мне было бы больно. Стучат друг друга по спине и смеются.

– Поверить не могу, что ты нам не доверился, – качает головой Линн. Она сидит за столом напротив меня, скрестив руки на груди и закинув одну ногу на стол.

– Ладно, без обид, – кивает Зик. – Мне даже Шоне и Юрайе сказать не разрешили. Потом, если ты шпион, говорить всем, кто ты такой, – гарантия поражения.

Мы сидим в Месте Собраний, которое лихачи каждый раз называют на разные лады, подшучивая. Большой просторный зал, со стенами, задрапированными черной и белой тканью, и несколькими кафедрами в середине, стоящими по кругу. Линн объяснила, что правдолюбы проводят тут ежемесячные дебаты, просто для развлечения, а также устраивают религиозные службы раз в неделю. Но даже когда не намечено никаких мероприятий, здесь всегда полно народу.

Правдолюбы проверили Зика час назад, проведя короткий допрос в комнате на восемнадцатом этаже. Это было не такое мрачное мероприятие, как допрос меня и Тобиаса, отчасти потому, что не было компрометирующих кадров видео, а Зик веселился даже под действием сыворотки правды. В любом случае мы пришли в Место Собраний на праздник «Эй, ты же не хренов предатель!», как назвал его Юрайя.

– Ага, но мы поминали тебя каждый день со времени симуляции, – заявляет Линн. – И теперь я чувствую себя стервой.

– Ты и есть стерва, Линн, – отвечает Зик, обнимая Шону. – В этом – часть твоего очарования.

Линн кидает в него пластиковую чашку, которую он с легкостью отбивает, но вода из нее попадает ему в глаз.

– Ладно, рассказываю дальше, – Зик протирает глаз. – Вообще я занимался тем, что обеспечивал безопасность тех из эрудитов, которые бежали оттуда. Поэтому большая группа оказалась здесь, а меньшая – в Товариществе. Но Тори… понятия не имею, что она делала. Она куда-то исчезала на несколько часов, потом появлялась, но всякий раз, когда была рядом, у меня складывалось впечатление, что она вот-вот взорвется. Неудивительно, что ее раскрыли.

– Но как тебя отправили на такое дело? – спрашивает Линн. – У тебя же нет специальных навыков.

– Скорее потому, где я оказался после симуляции. Посреди группы предателей. И решил использовать такое преимущество, – отвечает Зик. – Насчет Тори – не знаю.

– Она перешла из Эрудиции, – говорю я.

Но молчу о том, почему Тори была все время на грани срыва, когда оказалась у эрудитов. Ведь они убили ее брата. За то, что он дивергент.

Однажды она рассказала мне, что долго ждала возможности отомстить.

– Ого. А ты откуда знаешь? – спрашивает Зик.

– Знаешь ли, у перебежчиков из фракции во фракцию свой тайный клуб, – отвечаю я, откидываясь на спинку стула. – Встречаемся каждый третий четверг месяца.

Зик хрюкает.

– Где Четыре? – Юрайя смотрит на часы. – Нам без него начинать?

– Не можем, – отвечает Зик. – У него Инфа.

Юрайя кивает, как будто ему все ясно.

– Какая теперь? – спрашивает он после паузы.

– Инфа о миленькой миротворческой встрече Кана с Джанин. По всей видимости, – так считает Зик.

На другой стороне зала я вижу Кристину и ее сестру. Обе что-то читают.

Я снова напрягаюсь с головы до ног. Кара, старшая сестра Уилла, идет через весь зал к их столу.

– Что? – спрашивает Юрайя. В ответ мне хочется его ударить.

– Прекрати! – прошу я. – Потише можно?

Я наклоняюсь к нему, опершись на стол:

– Вон там – сестра Уилла.

– Ага, я ей раз предлагал уйти от эрудитов, когда там был, – говорит Зик. – Она говорила, что увидела, как убили женщину-альтруиста, когда выполняла задание Джанин, и уже не может терпеть этого.

– Можем ли мы быть уверены, что она не шпионит для эрудитов? – спрашивает Линн.

– Линн, она спасла кучу наших людей от этого, – Марлен тычет в повязку на руке, куда ей выстрелили предатели-лихачи. – Ну, точнее, половину от половины нашей фракции.

– Некоторые называют это четвертью, Мар, – отвечает Линн.

– По любому, какая разница, даже, если она предатель? – спрашивает Зик. – Мы здесь ничего не планируем, и ей будет не о чем сообщить. Если бы и планировали, уж точно ее бы не позвали.

– Она может собрать кучу информации, – говорит Линн. – Сколько нас здесь, кто из нас не получил укол для симуляции.

– Ты не видела ее, когда она говорила, что хочет уйти. Я ей верю.

Кара и Кристина направляются к выходу.

– Я сейчас, – говорю я. – В туалет сходить надо.

Дождавшись, пока Кара и Кристина пройдут через дверь, я встаю и почти бегом двигаюсь вслед за ними. Медленно открываю двери, чтобы не шуметь, а потом тихо закрываю. Оказываюсь в полутемном коридоре, в котором пахнет мусором и пылью. Видимо, здесь у правдолюбов мусоропровод.

Слышу два женских голоса за углом, крадусь в ту сторону, чтобы слышать лучше.

– …просто вынести не могу, что она здесь, – всхлипывает одна. – Все время представляю себе… что она сделала… я не понимаю, как она могла!

От плача Кристины мне хочется умереть на месте.

Кара начинает отвечать.

– Ну, а я понимаю, – говорит она.

– Что?! – едва не подавившись, переспрашивает Кристина.