Мятежная

Тобиас внезапно останавливается, едва не сбрасывая меня, когда добегает до широкого коридора со стеклянными стенами. За ними кабинеты. Эрудиты замирают, глядя на нас, но он не обращает внимания. Он смотрит на дверь в конце коридора. На двери знак «КОНТРОЛЬ А».

Тобиас оглядывает все углы, стреляет в объектив камеры в правом верхнем углу. Объектив разлетается вдребезги.

– Пора встать на ноги, – предлагает он. – Больше бегать не будем, обещаю.

Я сползаю с его спины и беру за руку. Он идет к двери, мимо которой мы уже проходили, и открывает ее. Это – техническое помещение. Захлопывает за собой дверь и припирает ручку стулом. Я осматриваюсь. У меня за спиной шкаф с кучей бумаг. Наверху мигает синяя лампа. Глаза Тобиаса скользят по моему лицу почти что с жаждой.

– У меня мало времени, так что все и сразу.

Я киваю.

– Я пришел сюда не для того, чтобы покончить с собой, – начинает он. – Есть пара причин. Во-первых, выяснить, где находятся два поста управления эрудитов. Это для того, чтобы, когда мы ворвемся сюда, уничтожить их в первую очередь и не дать включить передатчики и управлять лихачами.

Это многое объясняет. Мы нашли пост управления в конце коридора.

Но я еще не пришла в себя после последних событий.

– Во-вторых, – он, прокашливается, – я хотел убедиться, что ты еще держишься, поскольку у нас есть план.

– Какой?

– Согласно донесениям нашего информатора, твоя казнь должна состояться приблизительно через две недели, – объясняет он. – По крайней мере, на это время Джанин назначила новую симуляцию, которая подействует на дивергентов. Следовательно, в течение ближайших четырнадцати дней бесфракционники, лихачи и альтруисты, те, что согласились взять в руки оружие, нападут на штаб-квартиру Эрудиции и уничтожат главное оружие – компьютерную систему. Мы будем иметь численное превосходство над предателями-лихачами, и, следовательно, над эрудитами.

– Но ты же раскрыл Джанин убежища бесфракционников.

– Ага, – он слегка хмурится. – В этом проблема. Но и ты, и я знаем, что среди бесфракционников много дивергентов, и многие перебазировались в район Альтруизма, еще тогда, когда мы уходили от них. Значит, лишь малая часть людей из убежищ пострадает. У бесфракционников останется огромное количество народу, чтобы участвовать в атаке.

Две недели. Смогу ли я выдержать этот срок? Я настолько устала, что едва стою на ногах. Даже спасение, о котором говорит Тобиас, кажется иллюзорным. Я не хочу свободы. Хочу спать. Скорей бы все закончилось.

– Я не…

У меня перехватывает в горле, и я плачу.

– Я не… смогу… столько продержаться.

– Трис, – его голос звучит жестко. Он никогда со мной не сюсюкал. Мне хочется, чтобы он хоть раз со мной понянчился. – Ты должна выжить.

– Зачем? – спрашиваю я. Вопрос зарождается где-то внутри и вырывается стоном. Я чувствую, что мне хочется молотить ему кулаками в грудь, как ребенку в истерике. Слезы покрывают мои щеки. Я понимаю, что мое поведение смехотворно, но не могу остановиться. – Зачем я должна это делать? Почему кто-нибудь другой что-то не сделает, хоть раз? Что, если я не хочу больше быть крайней?

Вот оно, понимаю я. Жизнь. А я не хочу жить. Я собираюсь быть вместе с родителями, уже не первую неделю. Пытаюсь пробраться к ним изо всех сил. Сейчас я ближе всего к цели, а он говорит мне, что так нельзя.

– Знаю, – отвечает он. Я никогда не слышала, чтобы он говорил так тихо. – Знаю, что тяжело. Тяжелее всего, что тебе приходилось делать.

Я качаю головой.

– Я не могу тебя принудить. Я не могу заставить тебя захотеть выжить здесь, – продолжает он, прижимая меня к себе и проводя рукой по волосам, убирая пряди за ухо. Его пальцы скользят по моей шее и плечу.

– Но ты согласишься со мной. Не важно, веришь ты или нет. Ты сделаешь это потому, что ты такая, какая есть.

Я откидываюсь и целую его, не мягко и не робко. Так я целовала его, когда была полностью уверена в наших отношениях. Провожу рукой по его спине и рукам, как раньше.

Я не хочу говорить Тобиасу правду. На самом деле, я не хочу выжить.

Открывается дверь. Предатели-лихачи заполняют комнату. Тобиас разворачивается к ним и протягивает пистолет, рукояткой вперед.

Глава 33

– Беатрис.

Я мгновенно просыпаюсь. Помещение, в котором я нахожусь, а они собираются проводить очередной эксперимент, большое, с экранами на стене и синими лампами на потолке. И рядами обитых скамей посередине. Я сижу на самой дальней, слева от меня Питер. Я прислоняюсь головой к стене. Я так и не смогла как следует выспаться.

А сейчас мне вовсе лучше бы не просыпаться. В полуметре от меня стоит Калеб, перенеся вес на одну ногу. Поза неуверенности.

– Ты вообще когда-нибудь уходил из Эрудиции? – спрашиваю я.

– Все не так легко, как тебе кажется, – начинает он. – Я…

– Все очень просто, – мне хочется орать, но я говорю безразличным тоном. – Когда ты решил предать свою семью? До того, как погибли наши родители, или уже после их смерти?

– Я сделал то, что должен. Ты думаешь, Беатрис, что все понимаешь, но ты ошибаешься. Вся ситуация… она намного серьезнее, чем ты думаешь.