Мятежная

Штаб-квартира Альтруизма – простое прямоугольное бетонное здание, такое же, как все остальные в районе. Но, когда я открываю дверь, меня встречают знакомые деревянные полы и ряды скамеек, расставленных по периметру. В центре зала – потолочное окно, свет из которого рисует оранжевый квадрат на полу. Единственное украшение помещения.

Я сажусь на скамью, которую раньше занимала моя семья. Я обычно была рядом с отцом, а Калеб – с матерью. Теперь я осталась одна. Последняя из Прайоров.

– Хорошо здесь, правда?

Входит Маркус и присаживается напротив меня. Кладет руки на колени. Нас разделяет пятно солнечного света.

У него на челюсти большой синяк – отметина от удара Тобиаса. Волосы подстрижены.

– Хорошо, – отвечаю я, выпрямляясь. – А что ты здесь делаешь?

– Просто увидел, куда ты заглянула, – отвечает он, внимательно глядя на ногти. – И захотел поговорить с тобой насчет информации, которую выкрала Джанин Мэтьюз.

– А если ты опоздал? Если я уже узнала, что она собой представляет?

Маркус прищуривается. Намного более ядовитый взгляд, чем получается у Тобиаса, хотя он и унаследовал глаза отца.

– Скорее всего, нет.

– Откуда тебе знать?

– Я видел, что случается с людьми, когда они узнают истину. Они выглядят так, будто забыли обо всем, что искали и чего добивались. Просто ходят и пытаются вспомнить, чего же они хотели.

У меня по спине пробегает холодок, потом на всей коже появляются мурашки.

– Ради этого Джанин решила убить половину фракции, так что информация должна быть чрезвычайно важной, – говорю я после паузы. Я осведомлена еще кое о чем.

«Предполагаешь, это касается лишь тебя и твоего ненормального мозга? Ошибаешься», – я вспомнила слова Джанин, сказанные перед тем, как я на нее набросилась.

Значит, информация связана с дивергентами. Поэтому она пыталась создать симуляции, действующие на меня.

– Она имеет отношение к дивергентам, – вырывается у меня. – И к тому, что происходит за пределами ограды.

– Это не одно и то же.

– Теперь ты хочешь, чтобы я попрыгала под твою дудку?

– Я пришел сюда не ради споров и не ради самоутверждения. Нет, я не собираюсь тебе ничего рассказывать, но не потому, что не хочу. Я не представляю, как тебе объяснить. Тебе придется увидеть все самой.

Он говорит, а я замечаю, что солнечный свет стал больше оранжевым, чем желтым. Тени на его лице становятся глубже.

– Думаю, Тобиас прав, – вставляю я. – Тебе нравится быть единственным, кто знает все. Приятно, что я пока не понимаю. Это придает тебе чувство собственной важности. Поэтому ты мне и не рассказываешь, а не потому, что это неописуемо.

– Неправда.

– С чего бы так?

Маркус глядит на меня, я молча встречаю его взгляд.

– За неделю до нападения лидеры Альтруизма решили, что пришло время раскрыть информацию из файла. Всем в городе. Наметили дату, через неделю после того дня, когда произошла атака. И мы не смогли выполнить нашу задачу.

– Она не хотела, но почему? Откуда она вообще была в курсе насчет информации? По твоим словам получается, что всезнайки лишь лидеры Альтруизма.

– Мы не отсюда, Беатрис. Нас поместили сюда с определенной целью. Достаточно давно альтруистам пришлось обратиться к эрудитам за помощью, но со временем все пошло наперекосяк из-за Джанин. Она не хотела осуществить то, что мы должны были сделать. И теперь готова пойти даже на убийства.

Поместили.

Мой мозг будто вспухает от новых сведений. Я хватаюсь за край скамьи.

– Что мы должны были сделать? – еле слышно, почти шепотом, спрашиваю я.

– Я сказал достаточно, и ты убедилась – я не лжец. А до остального, я действительно думаю, что не смогу адекватно объяснить. Могу только сказать еще раз, ситуация – ужасная.

Внезапно я понимаю, в чем проблема. Бесфракционники не только убьют главарей Эрудиции. Они уничтожат информацию. Сровняют с землей все живое.

Я никогда не считала нынешний план хорошим, но верила, что мы сможем выжить, поскольку эрудиты знают, в чем заключается секретная информация, даже если сама она будет стерта из файла. Но получается, что даже самые образованные эрудиты толком ничего не знают.

– Если я помогу тебе, то предам Тобиаса. И потеряю его, – я судорожно сглатываю. – Следовательно, ты должен предоставить мне вескую причину.

– Другую, помимо блага всего общества? – с отвращением морща нос, спрашивает Маркус. – Тебе еще недостаточно?

– Наше общество на куски разлетелось.

Маркус вздыхает.

– Твои родители погибли ради тебя, это правда. Но причина, по которой твоя мать была ночью в штаб-квартире Альтруизма, когда тебя едва не казнили, – другая. Она пыталась спасти файл от Джанин. Когда услышала, что тебе грозит гибель, ринулась к тебе. И оставила файл у Джанин.

– Не говорила она мне такого! – с жаром отвечаю я.

– Она солгала. Потому, что должна была. Беатрис, суть в том… твоя мать наверняка понимала, что не выберется живой из района Альтруизма, но хотела попытаться. Ради этих данных она была готова умереть.