Мятежная

Собрание длится еще час. К тому времени дождь прекращается, но вода все еще течет по потолочным и стеновым панелям. Я и Кристина сидим у стены, коротая время за игрой, где нужно ловить друг друга за большой палец. Выигрывает она постоянно.

Наконец, Джоанна и другие, взявшие на себя роль ведущих, встают под деревом. Она должна объявить исход обсуждения, но молчит, опять сложив руки на груди и постукивая пальцами по локтю.

– Что происходит? – удивляется Кристина.

Внезапно Джоанна поднимает глаза.

– Прийти к соглашению оказалось сложно, – говорит она. – Мы продолжим политику невмешательства.

Для меня не имеет значения, пойдут члены Товарищества в город или нет. Но я уже было начала надеяться, что не все среди них трусы, а решение выглядит трусливым. Я снова опираюсь на окно.

– Я не желаю вносить раздор в общину, которой столь многим обязана, – продолжает Джоанна, – но совесть заставляет меня пойти против такого вердикта. Любой может присоединиться ко мне.

Сначала я, как и все остальные, не очень понимаю ее слова. Джоанна наклоняет голову, и ее шрам снова виден.

– Я осознаю, что в результате данного поступка более не имею права быть членом Товарищества.

Она шмыгает носом.

– Но если мне придется покинуть вас, я сделаю это с любовью, а не с неприязнью.

Джоанна кланяется собравшимся, убирает волосы за уши и идет к выходу. Несколько членов Товарищества вскакивают, потом еще, и, наконец, вся толпа стоит. Некоторые из них, немного, но достаточное количество – следуют за Рейес.

– Вот такого я не ожидала, – восклицает Кристина.

Глава 40

Спальня эрудитов – одна из самых больших в районе Товарищества. Двенадцать кроватей, восемь в ряд вдоль длинной стены и по две других – напротив. В середине комнаты находится большой стол, на котором валяются инструменты, куски металла, механизмы, старые компьютерные детали и провода.

Кристина и я заканчиваем разъяснять план, который звучит намного глупее, когда тебя слушает дюжина внимательных эрудитов.

– Ваш план дефектный, – первой выступает Кара.

– Именно поэтому мы к вам и пришли, – заявляю я. – Чтобы вы сказали, как его исправить.

– Ну, для начала, об этой важной информации, которую вы хотите спасти, – начинает она. – Запись на диске – смешная идея. Диски рано или поздно разбиваются, попадают не в те руки, как любые физические объекты. Я бы посоветовала воспользоваться сетью передачи данных.

– Чем?

Она смотрит на эрудитов. Молодой парень с оливковой кожей отвечает.

– Давай. Расскажи им. Теперь нет причин держать это в тайне.

– Многие компьютеры в районе Эрудиции настроены так, что могут получать информацию с компьютеров других фракций. Поэтому Джанин было легко осуществить симуляцию через «железо» Лихачества, а не Эрудиции.

– Что? – спрашивает Кристина. – Значит, вы можете запросто прогуляться по информации другой фракции, если захотите?

– Нельзя «прогуляться», – объясняет молодой парень. – Фраза лишена логики.

– Это метафора, – хмурится Кристина. – Правильно?

– Возможно, просто фигура речи? – спрашивает парень. – Или метафора является частным случаем последнего термина?

– Фернандо, не отвлекайся, – просит Кара.

Он кивает.

– Факт в том, что сеть передачи данных существует, – продолжает Кара. – Этичность ее существования спорна, но я считаю, что она послужит нам сейчас. Если компьютеры Эрудиции могут получать информацию, следовательно, они могут и отправлять ее куда угодно. Если мы перешлем сведения, которые вы хотите уберечь, на компьютеры всех фракций, уничтожить их будет невозможно.

– Когда ты говоришь «мы», ты подразумеваешь… – начинаю я.

– Что мы пойдем с вами? – заканчивает она за меня. – Очевидно, не все из нас, но некоторым придется. Как вы собираетесь самостоятельно ориентироваться в штаб-квартире Эрудиции?

– Вы не понимаете, что если будете с нами, вас могут и подстрелить, – улыбается Кристина. – И не спрячетесь за нашими спинами, чтобы спасти свои очки или что-нибудь в этом роде.

Кара быстро снимает очки и ломает их пополам.

– Мы рисковали своими жизнями, отрекшись от нашей фракции, – говорит она. – И мы готовы на все, чтобы спасти нашу фракцию от самой себя.

– А еще у нас есть полезные штуки, – слышится тоненький голос позади Кары. Девочка лет десяти-одиннадцати выглядывает из-за ее локтя. У нее короткие волосы, как у меня, но черные, и они окружают ее голову пушистым ореолом.

Я переглядываюсь с Кристиной.

– Что за штуки? – спрашиваю я.

– Это всего лишь опытные образцы, – бормочет Фернандо. – Нет нужды вдаваться в подробности.

– Подробности – не наше занятие, – кивает Кристина.

– Тогда как вы можете что-то исправить? – спрашивает девочка.

– А мы этого и не делаем, на самом деле, – отвечает Кристина. – Мы пытаемся поступить так, чтобы не стало еще хуже.

– Энтропия, – соглашается девочка.

– Что?

– Энтропия, – щебечет она. – Теория о том, что материя во Вселенной постепенно стремится к единой средней температуре. Подходящее название – «тепловая смерть».

– Элайя, это жутчайшее упрощение, – вставляет Кара.