Мятежная

– Спасибо за урок истории, – усмехается Кристина.

В конце коридора я захожу в один из классов и оглядываюсь вокруг. Вижу заднюю стену штаб-квартиры Эрудиции, но там нет окон на уровне первого этажа.

Я замираю. Прямо передо мной – только на улице – стоит девочка-правдолюб, держа в руке пистолет с длинным дулом. Она совершенно неподвижна, я даже не могу сказать, дышит ли она.

Высунув голову наружу, я ищу окна выше. Наверху, в здании школы их вообще-то много. У штаб-квартиры Эрудиции – одно, на высоте третьего этажа.

– Хорошие новости, – произношу я. – Я нашла способ, как нам перебраться.

Глава 42

Мы расходимся по зданию, разыскивая технические помещения. Нужна лестница. Я слышу, как скрипят кроссовки по плитке, возгласы. «Нашел… нет, подожди, тут только швабры». «Какой длины нужна лестница? Ведь стремянка не подойдет?»

Я вбегаю в класс на третьем этаже, который расположен напротив штаб-квартиры Эрудиции. С третьей попытки открываю нужное окно.

Затем кричу: «Эгей!» Тут же прячусь, но выстрелов не слышно. Хорошо, думаю я, значит, они не реагируют на шум.

Кристина быстрым шагом входит в класс, неся под мышкой лестницу. Остальные входят следом.

– Нашла! Думаю, она достаточно длинная, надо только ее выставить прямо.

Она слишком поспешно поворачивается и заезжает концом лестницы Фернандо в плечо.

– Ой! Прости, Нандо.

От удара у него слетают с носа очки. Улыбнувшись, он убирает их в карман.

– Нандо? – переспрашиваю я. – Разве эрудитам дают прозвища?

– Когда хорошенькая девушка называет тебя по прозвищу, вполне логично отзываться, – отвечает он.

Кристина отворачивается. Сначала я думаю, что она стесняется, но потом вижу, ее лицо перекосилось, будто он дал ей пощечину, а не сделал комплимент. Слишком мало времени прошло со смерти Уилла, чтобы флиртовать.

Я помогаю Кристине выставить конец лестницы в окно. Постепенно мы выдвигаем ее к соседнему зданию. Маркус помогает нам. «Опля», – говорит Фернандо, когда мы стукаем ею в окно напротив.

– Теперь пора разбить стекло, – говорю я.

Фернандо достает из кармана специальное устройство и протягивает мне.

– Думаю, ты бросишь точнее всех.

– Я бы на это не рассчитывала, – отвечаю я. – Правая рука у меня еще не работает, придется бросать левой.

– Я брошу, – говорит Кристина.

Нажимает кнопку на ребре диска и бросает через переулок, снизу вверх. Я, сжав кулаки, жду. Он ударяет в подоконник и катится по стеклу. Вспышка оранжевого света, и окна – а вместе с ним соседние, по бокам, сверху и снизу – разлетаются на сотни крошечных осколков и осыпают стоящих внизу правдолюбов.

Правдолюбы одновременно поворачиваются и начинают стрелять вверх. Все падают на пол, но я не двигаюсь. Часть меня восхищается идеальной синхронностью стрельбы, другая содрогается от омерзения, видя, как Джанин Мэтьюз превратила еще одну фракцию из людей в технические детали. Ни одна из пуль не попадает даже в класс.

Правдолюбы не дают второго залпа, и я гляжу на них сверху. Они снова в том положении, в котором были до стрельбы. Половина лицом к Мэдисон-авеню, другая – к Вашингтон-стрит.

– Они реагируют только на движение, так что… не падайте вниз, – советую я. – Тот, кто пойдет первым, должен будет закрепить лестницу на противоположном конце.

Подмечаю, что Маркус, которому пристало бы самоотверженно предложить свою кандидатуру, молчит.

– Сегодня не в настроении быть Сухарем, Маркус? – спрашивает Кристина.

– Будь я на твоем месте, я бы выбирал, кого оскорблять, – отвечает он. – Пока я единственный человек, который точно знает, что мы ищем.

– Это угроза?

– Пойду я, – говорю я прежде, чем Маркус успевает ответить. – Я ведь тоже Сухарь, отчасти?

Кладу шокер и залезаю на парту, чтобы лучше пристроиться у окна. Кристина держит лестницу сбоку, и я начинаю лезть вперед.

Выбравшись в окно, ставлю ноги на продольные перекладины, а руки – на ступени. Лестница крепкая, насколько надежным может быть алюминий. Она прогибается и поскрипывает под моим весом. Я стараюсь не смотреть вниз на правдолюбов; не думать о том, что в любой момент они могут поднять оружие и начать пальбу.

Быстро дыша, я гляжу вперед, туда, куда мне надо попасть. Окно штаб-квартиры Эрудиции. Еще несколько ступеней.

По переулку дует ветер, толкая меня в сторону. Я вспоминаю, как забиралась на колесо обозрения с Тобиасом. Там он меня придерживал. А сейчас мне помочь некому.

Я мельком бросаю взгляд на землю внизу. Кирпичи, совсем маленькие. Правдолюбы, порабощенные Джанин. Ползу дальше, руки болят, особенно правая.

Лестница дергается, съезжая ближе к краю оконной рамы. Кристина крепко держит за другой конец, но он почти сползает с подоконника на противоположной стороне. Я сжимаю зубы и почти не двигаюсь. Переставить обе ноги сразу не получится. Придется позволить лестнице слегка соскользнуть. Осталось четыре ступеньки.

Вся конструкция дергается влево, а затем, когда я переставляю вперед правую ногу, то промахиваюсь.

Мое тело съезжает вбок, и я вскрикиваю, обхватывая остов руками. Ноги болтаются в воздухе.

– Ты в порядке? – окликает меня Кристина.