Мятежная дочь Рима

— Что ж, ладно. Давай вернемся к тому, на чем мы остановились. Итак, это был брак по любви?

На этот раз она ответила не сразу. Заметно было, что она обдумывает мои слова.

— Это был брак из тех, что приняты в высшем обществе. Любовь там играет не самую главную роль, ты согласен, господин?

— Насколько я знаю, особого приданого у невесты не было.

— Это был не тот случай, когда мужчина женится на деньгах. Наоборот.

— Марку была нужна хорошая должность?

— Ему нужно было, чтобы его слегка подтолкнули.

— А отцу Валерии были нужны деньги?

— Быть сенатором — дорогое удовольствие. Привлекать на свою сторону нужных людей, добиваться нужных тебе решений — для всего этого требуются деньги.

— Ты так хорошо в этом разбираешься?

На губах ее мелькнула тонкая улыбка.

— Я прожила с сенатором Валенсом куда дольше, чем его собственная жена.

— И стала служанкой Валерии.

— Я научила ее всему, эту девочку. Я ведь уже говорила.

Самодовольство этой рабыни начинало изрядно действовать мне на нервы. Готов поспорить на что угодно, что ей случалось в свое время согревать сенаторскую постель, и воспоминание об этом до сих пор приятно тешит ее гордость. Ну еще бы — спать с самим сенатором! Христианка! Это их бог делает их столь бесстыдными и дерзкими. А безмятежное спокойствие, в котором они пребывают, способно свести с ума!

— Ты проводила с ней весь день. — Я попробовал зайти с другой стороны. — Была ли она влюблена в него или нет?

— Моя госпожа едва знала Марка. Они и виделись-то всего один раз.

— И какое он произвел на нее впечатление?

— Ну, он был хорош собой. Но чересчур стар для нее, так она сказала. Ему — тридцать пять, ей — девятнадцать.

— И тем не менее она не возражала против этого брака?

— Наоборот — была очень довольна, что выходит замуж. Наряжалась для Марка, кокетничала с ним и всячески демонстрировала отцу, что готова повиноваться ему во всем. Брак устраивал их обоих — деньги Марка спасали сенатора от долговой тюрьмы, а Валерия получала возможность уехать из Рима. Этот брак льстил ее отцу, а ей давал шанс избавиться наконец от опеки матери и стать самостоятельной. Как все молодые девушки, Валерия вбила себе в голову, что как только она приберет его к рукам, муж станет выполнять все ее прихоти.

Ну конечно. Женщины почему-то считают, что брак — это конец всем заботам. А потом вдруг выясняется, что это только начало.

— А почему свадьба должна была состояться не в Риме?

— Должность, которой так добивался Марк, в тот момент была вакантной. Правда, ее тогда занимал старший трибун Гальба Брассидиас, но временно. В армии хотели, чтобы вопрос с командиром конницы был наконец решен окончательно, а сенатору Валенсу не терпелось получить деньги, которые Марк посулил, если тот отдаст ему свою дочь. Итак, обещанные деньги были выплачены, приказ о назначении получен, и тогда Марк, не желая дожидаться окончания приготовлений к свадьбе, заторопился. Ему посоветовали не медлить и сразу двинуться в путь, чтобы поскорее явиться в крепость и занять обещанный ему пост. Ради этого он рискнул даже отправиться в дорогу среди зимы. Его отсутствие вызвало толки. Валерия последовала за ним в марте, едва дождавшись первого корабля из Остии. Но даже в это время путешествие оказалось тяжелым. Нам пришлось три раза бросать якорь у берегов Италии, прежде чем корабль добрался наконец до Галлии. К тому времени мы все были едва живы.

Я сочувственно покивал — сам я любил море ничуть не больше ее.

— И потом вы двинулись через Галлию на север.

— Это было ужасно! Отвратительные постоялые дворы, отвратительная еда, а уж об обществе лучше вообще не вспоминать! Переправляться через реку было еще ничего, а вот трястись в повозке, запряженной мулами, оказалось адовой мукой. Я все удивлялась, что с каждым днем становится холоднее. А потом мы добрались наконец до Британского океана[4], и вот там-то мы и узнали на своей шкуре, что такое, когда море то уходит от берегов, то возвращается снова.

— Прилив и отлив, — кивнул я.

— Никогда в жизни ничего подобного не видела.

— Знаю. Цезарь тоже был потрясен этим явлением, когда первый раз высадился в Британии. — Господи, удивился я, с какой стати я читаю лекцию по истории, да еще какой-то рабыне?! Если честно, я и сам этого не знал.

— Нисколько не удивляюсь.

Недовольный собой, я резко вернул ее назад к разговору:

— Итак, вы переправились через Канал…[5]

— Да. К сожалению, мы опоздали на военный корабль, так что пришлось договариваться с торговым судном. Капитан, увидев на горизонте белые меловые скалы Дубриса[6], принялся махать руками как сумасшедший, видимо, чтобы произвести впечатление на сенаторскую дочь, но нам всем было уже все равно.

— А потом по реке Тамезис[7] поднялись до Лондиниума?[8]

— Да. И все было более или менее нормально, как ты сам можешь судить. Если не считать ее поездок верхом.

— Ее — что?

— Когда мы еще ехали через Галлию, Валерия объявила, что устала трястись в повозке, велела оседлать для себя лошадь и рысью поехала впереди, в дамском седле, естественно. Ну конечно, не одна, а с телохранителем. Его звали Кассий.