Мятежная королева

Надзирательница прикрыла за собой дверь, оставив лишь крошечную щелочку, но в камере все равно стало светло. Кива яростно заморгала, чтобы привыкнуть к свету – слишком долго она не видела ничего, кроме темноты.

– У нас всего несколько минут. – Наари сползла по стенке и села на пол в маленькой комнатушке. – Мне нельзя здесь находиться.

Кива протянула к ней руку, до сих пор не веря, что ей не привиделось, но, нащупав кожу, облегченно застонала.

– Ты настоящая, – прошептала она. – Настоящая.

– Ты ранена? – спросила надзирательница. – Они с тобой что-нибудь делали?

Кива была как в тумане, не верила своим глазам. Но вот она, Наари, прямо перед ней, и она сможет ответить на все вопросы. Поэтому Кива взяла себя в руки.

– Джарен… ты его видела? С ним все хорошо? – спросила Кива вместо ответа.

– Он… идет на поправку, – сообщила Наари.

– На поправку? – Сердце у Кивы подпрыгнуло. – Что с ним сделали?

В свете люминиевого фонаря Кива увидела непонимающий взгляд Наари.

– Он сказал, ты тоже там была. Тебя заставили смотреть.

– Я видела, как Мясник его порол, но это случилось несколько недель назад. Раньше. Когда нас только привели, – Кива сглотнула, вспомнив об этом. – Они… они снова его пытали? Кто-нибудь лечит его раны?

Ей невыносима была мысль, что Джарена снова и снова наказывают за спасение ее жизни.

– Несколько недель? – огорошено переспросила Наари. Но потом она осмотрела маленькую темную камеру, которую освещал только принесенный ей фонарь, и на лице ее мелькнуло понимание. Следом тут же пришла жалость. Очень осторожно, опасливо, даже обеспокоенно она проронила: – Кива, ты здесь сидишь всего лишь шесть дней.

У Кивы как будто выбило весь воздух из легких.

– Шесть…

Шесть дней.

Она сидит взаперти всего лишь шесть дней?

А ощущалось как целая жизнь.

Две жизни.

Неужели действительно прошло так мало времени?

– Ему с каждым днем все лучше, – быстро продолжила Наари, и если она и заметила блеск слез в отчаявшихся глазах Кивы, то не подала виду. – Мне лишь дважды удалось к нему пробраться – за Джареном следят чуть ли не так же пристально, как за тобой. Но я прочистила и обработала его раны, как делала ты. Никаких признаков инфекции я у него не обнаружила, но Типп на всякий случай передал Джарену пожевать лепестки ольхоцвета. Сказал, что вместе с соком баллико они уберегут его от заражения крови.

– Хорошо, – собственный голос показался Киве каким-то чужим, глухим. – Это хорошо.

Шесть дней.

Поверить невозможно.

Она велела себе собраться. Наари говорила, что у нее всего несколько минут, поэтому надо поскорее узнать, что требовалось.

– С Типпом все хорошо? – спросила Кива, хотя надзирательница всего несколько мгновений назад говорила о нем.

– Все хорошо, – уверила ее Наари. – Он за тебя волнуется, но я за ним приглядываю.

– А с Тильдой?

Наари помедлила с ответом, точно не верила, что Кива тратит время на вопросы о Мятежной королеве, но в конце концов ответила:

– Никаких изменений. – Она прервалась и потом поделилась: – Типп следит за ней как сторожевой пес, даже лазарет почти не покидает. Говорит, что на его месте ты бы также поступила, поэтому он присматривает за ней вместо тебя.

«Ох, Типп».

Киву накрыло волной любви к мальчику. Она очень по нему скучала и мечтала, чтобы хотя бы одна его искорка просочилась в темницу. Ему бы даже люминиевый фонарь не понадобился – Типп бы осветил комнату самим собой.

– А яд? – Кива больше не могла ждать. – Шесть дней… Мне казалось, прошло больше времени, но ты уже что-нибудь выяснила? Я поначалу подумала на Кресту, но вряд ли…

– Это не Креста. – Что-то было не так в голосе Наари. Слишком тихий, слишком безжизненный, слишком эмоциональный. В нем слышались гнев, отрицание… отчаяние.

– Так ты все-таки выяснила? – допытывалась Кива, потому что, несмотря на странный тон Наари, сама новость о завершении расследования не могла не радовать.

– После каменоломни, – начала Наари тем же недовольным голосом, – Олиша, зная о нашей дружбе, подошла ко мне. Она очень на тебя сердилась, сообщила, что ты пренебрегаешь своими лекарскими обязанностями. Потом она рассказала мне о пузырьках, которые они с Нергалом раздавали, и мне не составило труда догадаться, что на самом деле в них крылось. – Наари покачала головой. – Поверить не могу, что они это делали прямо у нас под носом.

– Мы никак не могли узнать, – успокоила ее Кива, хотя сама она злилась на себя не меньше.

– Я поговорила со смотрителем Руком, – продолжила Наари. Она заерзала, обхватила себя руками. Кива никогда еще не видела Наари такой разбитой. – Рассказала ему все: про твои опыты, про отсутствие каких-либо результатов. Потом доложила ему про то, что ты сказала в каменоломне, и про так называемые иммуностимуляторы.

Кива ждала, но Наари умолкла, и ей пришлось подтолкнуть надзирательницу:

– И?

Наари глубоко вдохнула.

– И он уже о них знал.

Желудок Кивы ухнул вниз. Она неверяще покачала головой.

– Нет, не знал, – хрипло ответила она.

Она вспомнила, как перед Ордалией водой смотритель увидел пузырек у нее в руке. Как он посмотрел ей в глаза и спросил, что это.