Мятежная весна

Тревога снедала ее час за часом, день за днем. Ее похитили из мастерской, а ведь Ник ее охранял. Что с ним теперь будет? Как его накажет король? А Мира – Мира, наверное, считает, что Клео уже погибла. Вот бы удалось ей весточку передать!

Она даже спросила Йонаса, нельзя ли это устроить. Он ответил коротким и решительным «нет». И ушел, оставив без внимания ее возмущение.

В настоящий момент Клео сидела у костра вместе с Брайоном, Таросом и одной из немногих девушек среди восставших – Онорией. В Ораносе с его мягким климатом весенние дни были полны солнечного тепла, но здесь, в Диколесье, ночные ветры веяли словно бы прямо из Лимероса, где Клео никогда не была.

– Каждый ястреб, что попадается нам на глаза, – это наблюдающий за нами Хранитель, – сказал Тарос. – Это папа мне рассказал.

– Вот прямо так и каждый? – хмыкнул Брайон. – Нет, Тарос. Большей частью это просто птицы – и никакой магии.

– А ты в магию веришь? – с любопытством спросила Клео.

– По-разному. – Брайон пошевелил длинной палкой в костре. – Сегодня, например, не особенно. А вот завтра… не знаю.

Клео подняла глаза:

– Ну а вон про того ястреба ты что скажешь? Это – Хранитель?

Золотой ястреб как раз уселся на одно из немногих деревьев, где не было шалаша на ветвях. Птица просто сидела, глядя вниз, на людей.

Онория тоже посмотрела вверх, откинув с лица длинные темные пряди.

– Это самка, и я уже видела ее прежде. Она никогда не охотится, только наблюдает за нами. Если хотите знать мое мнение – она следит за Йонасом!

– Правда? – заинтересованно спросила Клео.

– Вот видите! Раз она глаз не сводит с нашего вожака, она точно Хранительница! – Тарос с восхищением разглядывал птицу. – У них крылья из чистого золота, чтобы вы знали! Так мама мне говорила!

У Клео всплыли в памяти долгие часы ее библиотечных разысканий. И всяческие легенды, слышанные в разное время.

– Еще рассказывают, что они, если захотят, могут принимать облик смертных. Золотокожих и таких красивых, каких в мире больше не найдешь.

– Ну, не знаю. Я несколько раз та-а-аких красоток встречал – закачаешься… – улыбнулся Брайон. – Да ты и сама ничего, принцесса. Ну и ты, конечно, Онория. Ты тоже красивая.

Та закатила глаза:

– Прибереги свои чары для тех, кто им поддается.

Тут уже Клео не удержалась от улыбки.

– Ну, я-то уж никаким боком не Хранительница! А то я бы давно уже в Убежище удрала. Там безопасно.

– Для этого колесо нужно, – сказал Тарос.

– Что-что? – Клео быстро повернулась к нему. – Какое колесо?

– Каменное. – Мальчик пожал плечами. – Не знаю, верно это или нет, но так моя бабушка утверждала.

У него в семействе, похоже, полным-полно было сказителей.

– Что еще за каменное колесо? – спросила Онория. – Никогда не слышала про такие!

– Это у них вроде дверей, чтобы в облике ястребов попадать в наш мир из Убежища и обратно. Резные каменные колеса – волшебные, и они у них повсюду припрятаны. Нам кажется, что это какие-то руины, а на деле Хранителям без них ни туда ни сюда!

– Только Йонасу про это не говори, – посоветовал Брайон. – Йонас слышать не желает никакой чепухи про магию и Хранителей. Он думает, что это признак слабости Пелсии – держаться за какие-то там сказания. Земные, ощутимые вещи – вот основа всему!

Клео все думала о каменных колесах. Глупая сказка, конечно, но сколько очарования!

Сколько подобных сказаний, передававшихся из поколения в поколение, могли все-таки содержать в себе зерно истины? Со стороны Йонаса наивность – начисто отметать подобные истории. Клео ведь однажды повстречала, сама того не зная, ссыльную Хранительницу. И волшебные зерна в руке держала… Магия временами оказывалась гораздо ближе, чем можно было предполагать.

Вот бы у Клео был сейчас ее перстень! Как она сглупила, спрятав его в стене! Перстень был слишком ценен, чтобы расставаться с ним.

Клео уже было собралась спросить Тароса, не слыхал ли он о таких кольцах и не передавались ли в его семье какие-нибудь истории о Родичах. Но тут что-то почти физически обожгло ей щеку. Она подняла голову и заметила Лисандру, сверлившую ее взглядом с другой стороны лагеря.

– Она все еще ненавидит меня, – вздохнула Клео.

Мысль об этом была по-настоящему удручающей. После их первоначальной перепалки принцесса понадеялась было, что Лисандра переменит свое мнение о ней, хотя бы частично. Они обе пережили потери, познали боль. И это их связывало, пусть даже Лисандра нипочем не желала этого признавать.

А если уж говорить совсем откровенно, Клео завидовала свободе Лисандры. Жить среди мятежников, выглядеть такой раскованной и бесстрашной… Чудеса, да и только!

– По-моему, Лис ненавидит вообще всех, – сказал Брайон, глодая и так до блеска облизанную косточку, оставшуюся от ужина. Онория сопроводила его слова негромким смешком, а Брайон продолжал: – Даже меня, можете мне поверить! Правда, я, кажется, постепенно ее завоевываю. Медленно, но сдвиги есть. Погодите, она еще влюбится в меня по уши! Ты, принцесса, просто не принимай все на свой счет.

Клео положила себе постараться. А вслух, набрав полную грудь воздуха, спросила о том, что ее действительно волновало: