Мятежная весна

Жуткая мысль о том, что портреты ее предков вскоре будут уничтожены, удивительным образом ниспослала Клео спокойствие. Спокойствие, в котором таилась сила. Просто огонь ее ненависти сделался ледяным.

– Я не забуду этого, Эрон.

– Государь Эрон, – поправил он самодовольно. Стражники как раз сдернули со стены портрет Эмилии, и он кивнул им: – Отлично! Вынесите наружу и оставьте покамест возле конюшен. Пускай зарастут грязью, как твой недоумок-дружок.

– Недоумок-дружок? – тихо и осторожно переспросила Клео.

– Не устаю удивляться, почему молодчик еще дышит. Однако возня по колено в навозе – справедливое наказание за…

Но Клео уже спешила прочь по коридору, уводя с собой Миру.

– Клео? – неуверенно обратилась к ней та. – Куда ты… мы?

– Думается, я знаю, куда делся Ник.

У Миры округлились глаза.

– Тогда поспешим!

Не обращая внимания ни на стражников по углам, ни на Эрона, устремившегося следом, Клео с Мирой быстро шли через замок. Пусть принцесса теперь и жила здесь на положении почетной пленницы, это был по-прежнему ее дом, и все хитросплетения здешних коридоров были ей известны лучше, чем кому бы то ни было. Детьми они с Эмилией играли здесь в прятки, скрываясь от нянек, правда нянькам эти игры почему-то не особенно нравились.

И вот наконец они выбрались во внутренний двор, где в кольце стен росли целебные травы, яблони и персиковые деревья, а сирень, как раз вошедшая в пору цветения, наполняла воздух густым ароматом. Полная луна ярко светила, озаряя извилистую мощеную дорожку.

Никто не пытался остановить Клео. Она пересекла двор, открыла ворота, одолела еще один длинный коридор – и наконец вышла из замка с восточной стороны, туда, где размещались конюшни. Мира по пятам следовала за подругой. За конюшнями раскинулся Золотой город, в котором по-прежнему жило несколько тысяч оранийских подданных. Здесь Клео чувствовала себя почти свободной – с того самого времени, когда король Гай разрушил ее мир и захватил отцовский престол. Не подлежало сомнению, что, вздумай она проникнуть за внешние стены, ее перехватят и силой препроводят назад.

Только сегодня она помышляла вовсе не о побеге.

Чем ближе девушки подходили к конюшням, тем гуще делался запах навоза. А потом они увидели Ника.

– Клео… – прошептала Мира. И добавила уже громче: – Клео, ты была права, он здесь!

Сердце принцессы уже колотилось у горла. Девушки разом сперва ускорили шаг, а потом и бегом бросились к Нику. Другие конюхи с интересом следили за происходившим. При виде Клео с Мирой Ник вытаращил глаза и уронил ведерки, которые нес, расплескав их содержимое. А подоспевшая стража остановила девушек, не позволив им приблизиться к Нику.

– Руки прочь! – возмущенно закричала принцесса. – Ник! Ник, у тебя все в порядке?

Ник уверенно кивнул:

– В полном! Девчонки, вы не представляете, как я рад вас видеть!

– Пусти! – отбивалась Мира от державшего ее стражника.

Эрон лениво приблизился к ним и встал поблизости, сложив на груди руки и держа в пальцах зажженную сигару.

– Похоже, я нечаянно выдал маленький секрет? Что ж, не важно, от этого все равно ничего не изменится.

– Ты так думаешь? – парировала Клео. – Теперь, когда я знаю, что сталось с Ником, уж я позабочусь, чтобы его избавили от такого низменного труда!

– Ты совсем запуталась, принцесса. Продолжаешь думать, будто у тебя еще есть здесь немалая власть.

– А ты думаешь, будто у тебя есть хоть какая-то…

– Он работает по колено в конском навозе, потому что таково его наказание. Если хочешь знать мое мнение, за то, как он поступил с принцем Магнусом, ему вообще полагалось бы умереть!

Память услужливо подсунула Клео картину, о которой та старалась не думать. Безвольно раскинувшееся тело Теона, его устремленные в небо невидящие глаза. Кровь на лице Магнуса – это Клео вцепилась в него ногтями, когда принц попытался поставить ее на ноги. И камень, метко запущенный Ником ему в голову… Клео тогда завладела тяжелым мечом и едва не всадила его в грудь оглушенному принцу, но Ник, убоявшись последствий убийства коронованной особы, остановил ее. И ограничился тем, что лишил Магнуса сознания, а с ним и возможности пуститься за ними в погоню.

«Прости меня, Теон! – мысленно взывала она. – Прости… прости! Это я привела тебя к смерти. А потом не сумела отомстить».

Глаза жгло, но Клео так и не заплакала. Ей нужна была память о Теоне, о его мужестве и непоколебимой вере в нее. Эта память станет ей опорой. Плакать без толку, слезы ничем не помогут. И приказывать без толку. Эрон прав: теперь у нее здесь ни власти, ни влияния. Она стала никем.

И тем не менее…

Она вновь повернулась к Эрону. На сей раз – с улыбкой.

– Да ладно тебе, – почти промурлыкала принцесса. – Ты же был когда-то нашим общим другом. И очень хорошим. Не может быть, чтобы все это пропало бесследно, ведь некоторые вещи не меняются. Мира так долго считала, что ее брат погиб… Так не разлучай их. Пожалуйста!