Мятежная весна

Прекрасная улыбка на прекрасном лице, увы, не могла смягчить чувство отчаяния и бессилия, владевшее королем.

– Расскажи мне больше, Миленья! Я хочу знать!

Она двинулась мимо, задев его рукавом.

– Я дам тебе кое-что получше рассказов. Я покажу тебе, мой король, то, что, несомненно, вдохновит тебя и подвигнет на всемерное ускорение работ.

Он повернулся за ней и обнаружил, что на черном мраморе пола посреди большой комнаты возник круглый стол. Король подошел и увидел на столешнице карту Митики. Зрелище было знакомое: точно такая же карта осталась дома, в лимерийском дворце.

Изящный указательный палец Миленьи так чувственно обвел контур западного побережья, словно она ласкала возлюбленного.

– Все это принадлежит тебе, – сказала она. – Каждая пядь земли. И каждый смертный, здесь живущий. Митика принадлежит тебе, и для этого не требуется большей магии, чем та, что уже находится в твоем распоряжении.

Упоминание о магии заставило его вновь вскинуть глаза к ее безупречно красивому лицу.

– Когда же она очнется?

Еще до встречи с Миленьей он использовал магию Люции для победы над королем Корвином. Лишь после бессмертная красотка увлекла его в сновидение вроде нынешнего, где и объяснила, кто она такая и чего от него хочет. Ей требовался могущественный смертный помощник, и, обозрев весь мир, она выбрала именно его.

– Юная волшебница пробудится, когда придет срок.

Кулак короля Гая с силой обрушился на карту.

– Плохо это! Она нужна мне прямо сейчас! Что толку обещать магию в будущем, когда она вроде бы у меня есть, но я не могу ею воспользоваться!

Кто угодно попятился бы перед лицом его гнева. Конечно, если этот кто-то был не чужд разума и здравого смысла.

Но только не Миленья. Она ничего не боялась.

– Думаешь, я склонюсь перед тобой и рассыплюсь в извинениях, ваше величество? – Она по-прежнему улыбалась, словно он ее забавлял. Подобная непочтительность и ярила его, и вызывала жгучее любопытство. Так вести себя с ним не отваживалась даже Сабина. А Миленья продолжала: – Я не кланяюсь никому!

– Те, кто не кланяется мне, умирают.

– Я бессмертная – первая из мне подобных. Я живу уже более четырех тысяч лет. Я видела, как менялся этот мир, и помню его младенчество. Я столько раз видела рождение королей и их неизбежную смерть, что это зрелище успело мне наскучить… Пока не появился ты. Открыть тебе тайну? Знаешь, почему я решила прийти к тебе и посвятить в свои планы? Это не было чудесной случайностью, мой король.

– Ты сказала, что эта дорога приведет к Родичам. Что их местоположение будет открыто мне в Запретных горах и что Ксантос будет держать меня в курсе дела. – Проклятое бессилие жгло его изнутри, как раскаленная лава. – Однако покамест я не услышал ни полслова насчет каких-либо находок в горах. Ни примет, ни зацепок! Скажи хотя бы, на что обращать внимание, куда смотреть? Миленья, мне нужно больше доказательств, что ты говоришь мне правду!

– А мне нужно, чтобы ты мне доверял.

– Я никому не доверяю.

– Никому? А собственному сыну, который, как тебе кажется, точное твое подобие?

– Он пока слишком молод и должен как следует себя показать, прежде чем я начну вполне доверять ему.

– И тем не менее ты рассказал ему обо мне.

– Я лишь сообщил ему, что у меня новая советница. Поверить в нечто большее он не готов. Пока не готов. Но если я соберусь кому-то поведать о тебе… вообще обо всем… то именно ему.

Не исключено, что у бессмертной красавицы были свои шпионы, подслушивавшие его частные разговоры. Ее соплеменники могли принимать облик ястребов, чтобы наблюдать за смертными. Правда, сама Миленья этого не могла. Она, как и все старшие Хранители, была заперта в Убежище без возможности покинуть его. Соприкасаться со смертным миром ей удавалось лишь посредством сновидений.

– Твоя приемная дочь очнется, но не сейчас. Она – неотъемлемая часть моего плана… и твоего будущего. Твоего… пророчества.

Он замер.

– Моего пророчества?

Миленья кивнула, легонько обводя прохладным пальчиком линию его подбородка.

– Да. Я видела его сама, поэтому знаю, что оно истинно.

– Что за пророчество?

В ответ она лишь улыбнулась, загадочно и шаловливо. Король схватил ее за плечи. Такая хватка любую смертную женщину заставила бы вздрогнуть.

– Расскажи мне! – зарычал он.

– Расскажу, мой король, если отпустишь.

Его одолевало искушение скрутить ее в бараний рог и вырвать правду силой, но он знал: толку не будет. Она выглядела такой изящной и хрупкой, – казалось, тонкие косточки сломаются от малейшего нажима. Однако на самом деле все было не так, и об этом приходилось помнить. Если он неправильно поведет себя, оскорбит ее действием или словом, она может навсегда отвернуться от него.

А на такой риск он идти не желал. Покамест.

И он разжал руки, выпуская ее.