Мятежная весна

Многие усматривали в подобных смертях руку судьбы. Исполнение предначертанного. Пелсийцы в особенности склонны были верить, что все судьбы предопределены и людям следует покорно принимать свою участь – и добрую, и злую. Такая вера помогла создать королевство покорных жертв, не смеющих противостоять гнету. Королевство, которое легко мог взять в свои руки любой счастливчик, полный решимости подобрать то, за что никто не отваживался драться.

Иногда Йонас сам себе казался единственным исключением. Он не верил ни в судьбу, ни в предопределенность, ни в магию. Для него судьба не была заранее предрешена. Он знал: если плечом к плечу с ним встанут друзья, будущее вполне можно изменить.

Тем временем толпа на краткий миг притихла, после чего снова начался ропот. На балконе появился король Гай – рослый пригожий мужчина с пронизывающим взглядом темных глаз. Этот взгляд пристально обшаривал толпу, словно король старался запомнить все лица до единого.

Йонасу внезапно захотелось спрятаться, словно иначе его найдут среди людского множества и что-то с ним сотворят. Он принудил себя сохранять внешнее спокойствие. Ему довелось раз встретиться лицом к лицу с королем, но быть узнанным сегодня в его планы никак не входило. Он кутался в ничем не примечательный серый плащ, точно такой же, как у доброй половины собравшихся, в том числе и у Брайона.

Следом за королем на балкон вышел престолонаследник – кронпринц Магнус. Он выглядел бы сущим близнецом Гая, если бы не разница в возрасте да не шрам на щеке, заметный даже на порядочном расстоянии.

Йонасу довелось мимолетно встречаться с лимерийским принцем на поле сражения. И он не забыл, что Магнус остановил удар, нацеленный ему, Йонасу, в сердце. Однако теперь все изменилось, и они больше не дрались на одной стороне. Они стали врагами.

Вот появилась королева Альтия и встала рядом с сыном, по левую руку от короля. Вид у нее был воистину царственный, в темных волосах блестела седина. Йонас никогда прежде не видел ее, но сразу понял, кто это. А как высокомерно оглядывала она толпу!

Брайон вдруг схватил Йонаса за руку, и тот покосился на друга, не удержавшись от легкого смешка:

– Решил за руки подержаться? Я, вообще-то, думаю, что…

– Просто стой тихо и сохраняй спокойствие, – без улыбки ответил Брайон. – Если потеряешь голову… короче, действительно потеряешь! Ясно тебе?

В следующий миг Йонас сообразил, что имел в виду его друг. К царственным особам на балконе присоединились государь Эрон Лагарис и принцесса Клейона Беллос, младшая дочь прежнего короля. Толпа немедленно разразилась приветствиями.

Солнце играло в бледном золоте длинных волос Клео. Йонас когда-то с ненавистью мечтал, как с корнем выдерет эти локоны, один за другим. Для него они были символом богатства Ораноса, бесстыдного изобилия, сверкавшего на расстоянии вытянутой руки от отчаянной нищеты Пелсии.

Теперь юноша понимал: не все так просто, как ему прежде казалось.

– Она – их пленница, – выдохнул он.

– Как по мне, не очень-то похоже на плен, – сказал Брайон. – Хотя тебе, конечно, видней.

– Дамора убили ее отца, отняли трон! Она наверняка их ненавидит!

– Ну да. И стоит со своим женихом как ни в чем не бывало.

Со своим женихом! Йонас перевел взгляд на Эрона, и его глаза немедленно сузились.

Убийца его брата стоял на высоко вознесенном балконе, на почетном месте, рядом с невестой и королем-завоевателем.

– Ты в порядке? – встревоженно осведомился Брайон.

Йонас не ответил. Он воочию представлял, как быстро карабкается вверх по стене, вспрыгивает на балкон и голыми руками рвет Эрона на части. Когда-то он со вкусом изобретал для этого позорного пятна на лице человечества всевозможные казни, но сейчас все сделал бы просто.

А еще ему казалось, что он давно оставил замыслы мщения ради более возвышенных целей повстанца. Как же он ошибался!

– Убить охота, – выдавил он сквозь стиснутые зубы.

– Я знаю, – откликнулся Брайон. Он был свидетелем скорби Йонаса по брату и видел, как жажда мести буквально сводила друга с ума. – Когда-нибудь ты увидишь его труп. Но не сегодня.

Постепенно Йонас обуздал слепую ярость, грозившую им овладеть. Судорожное напряжение ушло из мышц, и Брайон наконец разжал руку.

– Полегчало? – спросил он заботливо.

Йонас все не отводил глаз от наглого и ненавистного хлыща на балконе.

– Полегчает, когда кровь пущу подлецу!

– Это цель, – согласился Брайон. – И вполне достойная. Но, как я уже сказал, твоя месть свершится не сегодня. Так что лучше успокойся.

Йонас тяжело перевел дух:

– Раскомандовался тут…

– Как и подобает второму по старшинству в нашей веселой маленькой шайке, если главарь неожиданно спятит. Служебные обязанности, знаешь ли.

– Приятно сознавать, что ты ко всему так серьезно относишься.

– Надо же когда-то начинать.

На балконе Эрон придвинулся поближе к Клео и, слегка наклонившись, взял ее руку в свою. Красавица-принцесса повернула к нему голову, но не улыбнулась.

– Могла бы найти жениха и получше, чем этот козел, – вырвалось у Йонаса.

– Что?

– Ничего, забудь.