Мятежник

– Тогда бери, прямо сейчас, – я «Психокинезом» разомкнул на шее убийцы Одержимых бериллиевый ошейник «Стража». Теперь его А-способности были разблокированы, а анима могла покинуть тело.

– Грэй, – предупреждающе сказал Корвин, коснувшись моего плеча. Я знал, что хочет сказать Крестоносец и почему напряженный взгляд Гелиос чувствуется даже сквозь забрало непроницаемого шлема.

Да, Ворон псих. В его поведении, в его мыслях сквозят нотки безумия, невозможно предсказать, что он выкинет в следующий миг. Он много лет провел в теле монстра, потеряв человеческое самоощущение и став кровожадным садистом, но необратима ли эта ситуация? Когда он сказал «Айве», тень прежнего Ворона как будто всколыхнулась внутри, поднявшись с заиленного темного дна. Он был солдатом, он был героем, он был одним из лучших Инков Первого Легиона. Я должен хотя бы попытаться вытащить его. Короткий поводок «Повелителя Стаи» дает определенные шансы, да и если подумать – куда ему еще идти?

Вместо ответа Ворон втянул ноздрями воздух и замер. Мне снова удалось его удивить, и он испытал облегчение, надежду и даже что-то, слегка напоминающее благодарность. Но затем он резким движением снова защелкнул «Страж» на своем горле.

– Я запомнил твое предложение, Грэй, – сказал убийца Одержимых, повторив зловещую улыбку. – Вернусь за ним, когда закончим здесь. Пока… так спокойнее. И мне, и вам.

Он и сам не полностью уверен в своей адекватности, понял я. Искушение свободой слишком велико. Принимая его решение, я коротко кивнул, не отводя взгляда. Хрупкая незримая связь между нами, только начавшая крепнуть, должна превратиться в прочный якорь. И тогда, подобно Алисе, Инкам «Восхода» или трибутам Тимуса, Ворон никуда не денется. Такова страшная власть «Повелителя Стаи».

– Здесь только мертвые тела, их души где-то в другом месте, – сказала Гелиос. – Зачем Орфей хранил их? Почему не уничтожил?

– Это же его трофеи. Коллекция! – усмехнулся Ворон. – Приходит сюда полюбоваться. Ну и запас на всякий случай, может, пригодится… Узнаю Орфея.

– Есть шанс, что души Кастора, Агни и других не уничтожены, – произнес Часовой. – Может быть, Орфей хранит их где-то здесь. Давайте продолжим поиски!

Если первый ярус лабораторий Орфея был «холодильником» разнообразных мертвецов и цехом производства кибер-зомби, то второй оказался его противоположностью. И гораздо более страшной, чем я ожидал.

Здесь проводились эксперименты над живыми. В огромных колбах, наполненных фосфоресцирующим составом, находилось множество людей. Разного пола и возраста, полностью обнаженные, подключенные странными прозрачными нитями к недрам хитрой аппаратуры, они как будто спали. Мое пси-поле ощущало трепет сознаний, погруженных в тревожный полусон на границе сна и яви.

– Трибуты, – хмуро произнесла Гелиос. – И легионеры. Значит, слухи были правдой… Что с ними делают, Часовой?

– Очевидно, напитывают Азур, – сказал Часовой, указав на небольшие резервуары, подключенные к каждой колбе. Жидкость в них имела ярко-синий оттенок. Техномант осторожно тряхнул один из цилиндров, и вихрь взметнувшихся кристаллов блеснул голубыми искорками. Состав действительно имел мощный азур-нимб и был очень похож на то зелье, что выпила Аурелия перед тем, как взломать мой ментальный блок. Видимо, он представлял собой некий концентрат, напитанный мощным зарядом А-энергии.

– «Синий лед»? – буркнул Корвин.

– Да. Он использует эту отраву. Самый простой и действенный способ, хотя не самый гуманный.

Мико тут же выдала справку. Синим, а также зеленым и красным льдом в Городе называли мощнейший концентрированный наркотик, который синтезировали подпольные лаборатории Святых, перерабатывая сущностные ядра А-Тварей. Запрещенное вещество вызывало расширение сознания, усиление существующих азур-способностей и прорыв к новым возможностям. Некоторые виды «льда» временно повышали ментальную силу, усиливали рефлексы или регенерацию, поэтому фанатики Святых часто применяли их как боевые стимуляторы. Они получали невероятную мощь, но ценой была зависимость и непредсказуемые азур-изменения организма. В Городе владение и распространение всех видов «льда» каралось изгнанием, но, как я успел убедиться, некоторые запреты существовали только формально.