Мятежник

Мы осторожно обходили залы, наполненные светящимися столбами с жертвами экспериментов. Их тут было не меньше сотни, и чем дальше, тем отвратительней становилось зрелище, выпячивающее влияние А-энергии на организм. Орфей не гнушался ничем: люди на всех стадиях развития: от зародыша до полностью измененных существ, в которых не осталось ничего человеческого. А-мутанты на любой вкус: покрытые зазубренной броней или отвратительными наростами, снабженные щупальцами, отрастившие рыбьи хвосты, крылья или органы совершенно непонятного назначения. Это зрелище внушало отвращение и ужас. Мы, Инки, способны управлять своими эмоциями гораздо лучше обычных людей, но здесь к горлу подкатывала тошнота. Все эти подопытные – зародыши, младенцы, дети, юноши и девушки, мужчины и женщины когда-то были обычными людьми, получившими Источник, и вряд ли они по своей воле согласились стать жертвами чудовищных экспериментов.

– Старина Орфей в своем репертуаре, – произнес Ворон, рассматривая огромные колбы. – Он все еще пытается создать сверхлюдей.

– Что? Что ты говоришь?

– Орфей всегда пытался вывести суррогат Инков, используя А-энергию и Геномы, – ответил убийца Одержимых. – Вижу, он продолжает свои… эксперименты. У вас все так плохо?

– Легиону нужны бойцы с А-способностями, – заговорил Часовой. – Мы проигрываем эту войну, и чем дальше, тем это понятнее. Инков осталось очень мало, а одаренных из кланов – не более десятой части. Думаю, это попытка найти им замену. Вырастить искусственных управляемых А-людей с нужными способностями. Видите, он пытается прививать Геномы обычным людям. Пытается контролировать их развитие. Пытается скрещивать виды, управлять азур-мутациями. Это путь Святых – они занимались тем же самым и добились немалых успехов. Но Город отверг этот путь. Прометей в свое время сказал, что…

– Что нужно оставаться людьми, – перебил я его.

– Да, именно, – удивленно подтвердил Часовой. – А здесь… мне жаль, но это уже не совсем люди.

– Я уже немолодой, и мне ясно одно – без поддержки Инков это место не могло существовать, – проворчал Корвин. – Вы видите масштаб? Количество эрго? Ресурсы? Оборудование? Это не только инициатива Орфея, это поддерживает весь Совет!

– Похоже на то. Здесь используется огромное количество «синего льда», – согласился Часовой. – Между тем это редкость, которую производят только на континенте. Откуда у Орфея столько качественного концентрата?

Ларчик открывался просто. На второй половине яруса нашлись полностью автоматизированные линии, цеха-лаборатории, производящие сразу несколько видов А-наркотиков. Большая часть оборудования выглядела нетипично – ее как будто вывезли из мастерских Святых или Бродяг, заново собрав и приспособив для собственных нужд. Из А-растений, флоры и фауны, произрастающей на обширных А-плантациях во втором кольце, здесь делали «нюх», из азур-сердец добытых Легионом Тварей производили кристаллы «льда». И все это использовалось по второму кругу для направленных мутаций жертв Орфея и бог знает каких еще целей. Мы нашли множество синих, зеленых и красных колючих кристаллов «льда», фонящих Азур, и целые паллеты с пластиковыми брикетами, набитые мельчайшим голубоватым порошком.

Нюх. Наркотик, ручеек которого стабильно всплывал в Городе, в разрушенных гетто страты бесправных «омег». Но зачем архонтам приучать к этой дряни собственных граждан? После увиденного здесь напрашивались совсем некрасивые выводы: «омег», которых никто особо не хватится, подкармливали нюхом специально. Я видел, к чему это приводит: Бродяги, употреблявшие нюх и другие азур-вещества, большей частью становились «шивами». От поколения к поколению они менялись все сильнее. Неужели Орфей, несомненно, с молчаливого согласия Совета Архонтов проводил массовый эксперимент над собственным населением? Чтобы в дальнейшем вызвать широкий спектр азур-мутаций и получить больше готового «материала»?

Кроме автоматических турелей и десятка синтетиков класса «Сервус», обслуживающих лаборатории и линии, здесь нашлись тюремные камеры и зоны испытаний, содержащие биологические останки или изможденных полубезумных существ. Чем дальше, тем больше я не видел разницы между Одержимыми и Инками Города. Эвелин Мэйл, подкрамливающая человеческим мясом гармов, и Орфей, делающий из людей чудовищных тварей, ничем не отличались друг от друга. И те и другие были одинаковыми безнравственными злодеями, ставящими цель превыше средств и абсолютно не ценящими человеческие жизни.

Покоя не давала одна мысль. Я видел все это – а система Стеллара не выдала ни единой директивы. Мико тоже молчала, ограничиваясь деловыми подсказками. Как все эти злодеяния могли существовать в рамках системы Стеллара, совершаемые ее формальными лидерами? Легатами Легиона? И почему Орфей и Ко не получают взысканий за подобные бесчеловечные эксперименты?