Мятежник

— Как ты думаешь, что именно я собираюсь с тобой сделать, мисс Мари? Я не большой злой волк, ты же знаешь.

— И я не Маленькая Красная Шапочка, — парировала она, начиная восстанавливать свой огонь.

— Тогда чего ты так боишься?

На мгновение ему показалось, что она собирается это отрицать. А потом она огорошила его.

— Я боюсь, что ты собираешься причинить вред Падшим, и ты каким-то образом собираешься использовать меня, чтобы сделать это. Я не знаю, с чего начать, но я не доверяю ничему в тебе.

Хорошенькая маленькая мышка оказалась более наблюдательной, чем он думал. Он улыбнулся ей, сама невинность.

— Ты параноик, ты знаешь это? Зачем мне причинять боль Падшим? О, я полагаю, до тебя дошли слухи о моём трагическом прошлом, — он слегка иронично исказил слово «трагическом». — У каждого из Падших в истории была одна и та же трагедия. И эта история такая давняя, что время даже не может её записать. Немного поздновато затаивать обиду. И почему, — он наклонился ближе, — ты думаешь, я не хотел бы просто затащить тебя в постель ради чистого удовольствия? Или ты боишься, что я собираюсь встряхнуть твой безопасный маленький мирок?

Он мог прочесть правду во внезапно потемневших её глазах, и ему захотелось рассмеяться. С ней было почти слишком легко. Это было слишком рано, он пробыл здесь всего тридцать шесть часов, но он не мог устоять.

— Посмотри на меня, — тихо сказал он. — Я собираюсь поцеловать тебя. Это не повредит, я обещаю. Просто сладкий, безопасный маленький поцелуй, ничего больше, — её лицо было отвернуто, как будто взгляд в стену мог заставить его исчезнуть. — Посмотри на меня, Марта, — снова сказал он, заставляя её повернуться усилием воли.

А потом он накрыл её рот своим.

Он отшатнулся, спрыгнул с кровати, прошёл половину комнаты, прежде чем понял это и остановился. Он стоял, уставившись на неё с потрясённым недоверием.

Она выглядела ещё более потрясённой, чем он себя чувствовал. Она забилась обратно в самый дальний угол кровати, её глаза были такими большими, что практически заполнили её яркое лицо, её тело свернулось в тугой маленький комочек.

— Что, чёрт возьми, это было? — потребовал он грубым голосом.

Она ничего не сказала, и это разозлило его ещё больше.

— Ответь мне.

Она вздрогнула, как будто его голос был ударом, и он глубоко вздохнул, давая ей время тоже. В тот момент, когда его губы коснулись её, он увидел это, почувствовал это, силу, чистую и опасную, связанную с почти физическим видением. Они вдвоём, сплетённые конечности, рты и руки на разгоряченной коже, пот и секс, катаются по кровати. Он был возбуждён с тех пор, как вошёл в комнату, но теперь он был так чертовски твёрд, что это причиняло боль, и он всё ещё чувствовал это внутри, полную, грубую сексуальность, сокрушительную силу, бросающую вызов даже его обычному железному контролю.

Наконец она заговорила.

— Я провидица, — сказала она ровным голосом. — Я иногда вижу вспышки будущего, и они кажутся очень реальными и физическими. Одна могла бы проявиться, когда ты… ты прикоснулся ко мне.

— Когда я поцеловал тебя, — «и двое сблизились», подумал он с мрачным юмором. — Я тоже это видел, а я не провидец. И это было больше, чем секс, каким бы восхитительным он ни был. Мы оба знаем, что это произойдёт, и это недостаточно важно, чтобы обладать такой властью.

Когда он целовал женщину, он знал её душу. Знал её потребности, страхи и желания. Это сослужило ему хорошую службу в прошлом, став непосредственным ключом к их телам и постелям. Всё, что ему нужно было сделать, это сказать правильные слова, сделать правильный жест, и они будут его, тело и кровь. Это было почти слишком легко, и это было то, чего он ожидал от женщины, уставившейся на него так, словно он был самим Уриэлем.

Но он никогда не чувствовал ничего подобного той вспышке силы, которая чуть не сбила его с ног, когда он поцеловал её.

— Так ты видел что-нибудь конкретное? — в её голосе звучало беспокойство.

Значит, она видела то же самое и не хотела в этом признаваться.

Он ухмыльнулся ей.

— Кроме того, что ты извивалась подо мной, я был внутри тебя, когда ты была готова взорваться от удовольствия? Нет, совсем ничего.

Её скулы были покрыты пятнами краски.

— Выдаёшь желаемое за действительное с твоей стороны, — храбро отмахнулась она, и он на мгновение был впечатлён.

Она продолжала удивлять его.

Но это было частью привлекательности. Каждый раз, когда он думал, что разгадал её, она в конечном итоге поражала его, очаровывала. И это было не очень хорошо.

— Я так не думаю, — протянул он. — Я думаю, что ты видела то же самое, что и я, чувствовала то же самое, что и я. Я думаю, что если бы на тебе не было этого свободного топа, я бы увидел, что твои соски затвердели в этой тёплой комнате, и я бы обнаружил, что ты влажная.

Она слегка поёжилась, подтверждая это подозрение.

— Это было не видение, — отрезала она. — Они приходят не так.

— Тогда что это было? И почему я тоже это почувствовал? Почему мне показалось, что меня сбило с ног?