Мятежник

Она замерла, отвергая эту мысль, но прошлой ночью она преодолела свою застенчивость, и мгновение спустя она смягчилась, и в лучах утреннего солнца её соски затвердели. Он накрыл один из них своим ртом, совсем слегка, слегка потянув за него, затем отпустил, чтобы посмотреть на неё сверху вниз, улыбаясь. Она выглядела такой влюблённой. У неё были укусы на груди и бёдрах, небольшие синяки на бёдрах, где он держал её, и более заметная отметина на шее, где он пил из неё. «Нет, она выглядела хорошо оттраханной», — напомнил он себе. И он хотел сделать это снова.

У него были дела поважнее, более серьёзные, но прямо сейчас он не мог вспомнить ни одно из них, и он поднял голову, собираясь накрыть её мягкие, припухшие от поцелуев губы своими, когда стук в дверь оторвал его от неё.

— Ты призван предстать перед Советом Падших, — прогремел голос архангела Михаила.

— Чёрт, — сказал Каин, скатываясь с неё и поднимаясь на ноги. — Мы продолжим это позже.

Его голос был мягким, специально для неё, хотя он ожидал, что Михаил всё равно его услышит. Они все знали бы, что она провела с ним ночь, даже если бы пропустили их предыдущую встречу. Ему предстояло столкнуться со всей чрезмерной опекой Падших и их жён, а ведь ему не хотелось ничего отвечать, по крайней мере, насчёт Марты.

Ещё один удар, и Каин выругался.

— Тебе придётся подождать, Михаил. Я пойду с тобой, но сначала приму душ, если только ты не хочешь, чтобы я явился на твой грёбаный совет голым.

— И пойдёшь, если не поторопишься, — последовал презрительный, приглушённый ответ. — Пять минут.

— Десять.

— Пять, — сказал Михаил.

Каин заметил, что он не потребовал войти, ещё одно доказательство того, что они знали, что он не один. Хорошо. Он оглянулся на Марту. Она завернулась в простыню, хотя он не был уверен, то ли чтобы защититься от незваных гостей, то ли чтобы скрыть шрамы. Он обдумал всё, что мог ей сказать, и отбросил. Она была последней, о чём ему следовало думать. Повернувшись к ней спиной, он исчез в душе.

Я СОСКОЛЬЗНУЛА С КРОВАТИ, обернув простыню вокруг себя, как тогу. Моё тело болело, внутри и снаружи, и моя душа болела. Я знала, что произойдёт, так же точно, как если бы у меня было видение. Может быть, оно и было, но я намеренно забыла об этом.

Я направилась к французским дверям, зная, что таким образом смогу добраться до безопасности своей комнаты. Я ожидала, что почувствую лёгкое головокружение от потери крови, но на самом деле я чувствовала себя сильной, хотя и немного… разбитой. Либо он не принял так много, либо я была сильнее, чем думала.

Я выскользнула на яркий утренний солнечный свет, пробивающийся сквозь дымку над головой, и на мгновение подумала о Метатроне, летящем вверх, оставляющем за собой кровавый след. Куда он делся? Успел ли он сделать это до того, как истёк кровью?

Я не видела, насколько серьёзной была его рана, у меня на уме были более важные вещи, чем человек, который по необъяснимой причине хотел меня убить.

Но, может быть, в конце концов, это было не так уж необъяснимо, подумала я, закрывая за собой дверь и входя в свою маленькую комнату. Единственная опасность, которую я представляла, была в моих видениях. Очевидно, Метатрон боялся, что я увижу что-то, что остановит его личные планы. Вопрос был в том, ушёл ли он навсегда? Или мне нужно было постоянно оглядываться через плечо на случай, если он появится и решит, что третий раз сработает?

Я направилась прямо в душ. Я не собиралась позволять Каину в одиночку противостоять собранной мощи совета. Я понятия не имела, почему они намеревались допросить его, но правда о том, что произошло прошлой ночью, наконец-то дошла до меня. Я сказала ему, что люблю его. Я сказала ему, что он любит меня. Он взял мою кровь. Что означало, очень просто, что мы должны быть связанными узами.

Это знание потрясло меня. Во-первых, согласно древним законам, которые управляли Падшими, человек не мог соединиться дважды. Томас никогда по-настоящему не был моей парой. Это знание причиняло физическую боль. Я скрывала от него всё, свою сексуальность, свою кровь, своё полное доверие, в то время как он давал мне всё. Теперь я даже утаила свою связь с ним, последнее предательство.

И для чего? Для Каина, который никогда не говорил о любви, о заботе? Для очаровательного лжеца, который, вероятно, взял меня по прихоти?

Он не произнёс этих слов. И всё же он пил из меня. Взял мою кровь в древнем ритуале соединения, который провозгласил нас едиными до конца моей сравнительно короткой жизни. А это означало, что я действительно что-то значила для него, как бы это ни выглядело.

И прошлой ночью мне казалось, что я очень много значу. Даже если какие-то слова, которые он произнёс, как вслух, так и в моей голове, были слегка насмешливыми, его действия были противоположными. Конечно, ни один мужчина не прикасался к женщине без любви?