Мятежник Хомофара

Страх прошел, и появились другие чувства: сомнение, злость и неуместная веселость. Все противоречило друг другу. Вадим в любую минуту был готов скомандовать: контроль! – и чувства бы укротились, но сначала он должен был во всем разобраться.

Что, во-первых, обозначает этот гнев?

На кого он сердится: на себя за свою неопытность или на Доэ за её загадочность? Она делает все, что ему нужно – открывает маленькие секреты, указывает путь, движется рядом. Он также делает то, что нужно ей (пусть и сомнительно, но дважды он её спасал!). К тому же у них есть что-то общее (тяга? предпочтения?). Чем не пара вселенских странников?

Гнев все же был. Сложившись воедино, Вадим подхватил что-то из судьбы Доэ. Это был её гнев. И он владел её мыслительным процессом так же, как она – его.

Их общие чувства двигались по его существу, приспосабливаясь к новой форме, от этого было щекотно, отсюда и веселость.

– Я не увидел черни, – признался Вадим.

Доэ кивнула:

– Мы до нее просто не долетели.

– Ты хочешь сказать, что весь этот кошмар был только прелюдией?

– Кошмар? – она усмехнулась. – В твоей голове не осталось даже воспоминаний об этом. Одни обрывки.

– Неправда, – возразил Вадим. – Я видел собственные оторванные руки. И ноги тоже.

– Не обращай внимания. Мы пересекали границу Иного Понимания. Только что был знак, змейка. Эти штуки встречаются по всей Глубине. Не знаю точно, что это такое, но с появлением змеек у меня связано несколько неприятных историй. Последний раз змейка мне являлась незадолго до того, как меня схватил на улице улыбастик. В тот день, когда появился ты.

Понемногу присутствие Доэ внутри него стало угасать. Ощущение щекотки тоже прошло.

– Куда теперь лететь? – спросил Вадим.

– Потерпи. Увидим.

– Увидим? Да тут темно, хоть глаз выколи!

– Подожди немного. Скоро глаза привыкнут.

– Как они могут привыкнуть? Мы прилетели из кромешного мрака в абсолютную тьму. Если бы здесь был один-единственный фотон, мы бы его уже заметили.

– Не знаю, что такое фотон. Скоро глаза привыкнут к Иному Пониманию.

– Иное Понимание… Опять Харт? Он научил тебя этим словам?

Доэ взглянула подозрительно.

– Ревнуешь?

Расин чуть не расхохотался. Девчонка, не имеющая даже физического тела, говорит ему о ревности! Жутким басом!

– Ещё чего! – фыркнул он.

Но в душе осталась неприятная пустота.

– Мы пересекли границу Глубины, – продолжала Доэ. – Прежде чем проникнуть в Алехар, мы проходим через перерождение. Обычным человеческим существам не под силу осознать то, что происходит в том мире. Теперь мы и сами изменились.

– В том мире… Сколько раз ты там бывала?

– Я жила там какое-то время, – задумчиво ответила Доэ. – Это удивительное место.

– Правда? Почему же не осталась?

– Там никого нет.

Доэ вытянула руку, указала в темноту.

– Вон. Видишь?

– Что?

– Движение… Фигуры… Это – чернь.

Вадим напряг зрение.

Вначале он заметил едва различимое копошение, затем ему показалось, что по бескрайнему полю маршируют бесконечные колонны солдат – черных, как ночь.

– Кто они? – спросил Вадим.

– Только ты сам можешь ответить.

Она двинулась с места, поплыла навстречу наступающей черни.

– Доэ! – крикнул Вадим.

– Что?

– Как ты собираешься с ними драться?

– Я не знаю, – сказала она. – Это каждый раз бывает по-разному.

– Можно ещё вопрос?

– Угу.

– Как тебе удалось победить тузора?

– Да очень просто. Он…

В эту минуту раздался страшный вой, и тьму искромсали абсолютно черные полосы. Тьма развалилась на части, уступив место черноте.

Чернота била по сердцу и выедала глаза. Вадим не понимал, что за создания беснуются перед ним. Он нанес удар, второй – и только рассек пустоту.

– Доэ!

Сверхускорение!

Расставив руки в стороны, он заработал ими, как пропеллерами и, наклонив голову, бросился в первый ряд. Сопротивления не было, но, оказалось, это только ловушка.

Следующий шаг – и он провалился в бездну.