Мятежник Хомофара

В саду было два миниатюрных леса. У правых отрогов горы начинались густые заросли каких-то реликтов, под которыми кустились сочно-зеленые папоротники. У левых отрогов поднимался хвойный лесок. Деревья были низкими, самые крупные не превышали высоты двух человеческих ростов, они стояли плотной стеной и служили фоном остальной части сада. Лужайка была неравномерно всхолмлена и вся покрыта цветами. Кое-где из зелени выпирали бурые валуны. Весь этот рельеф на фоне заснеженной вершины навевал мысли о гималайских предгорьях. Заросли вереска, ползучих кустарников, пунцового барбариса и серебристого бересклета образовывали диковатые миксбордеры, зигзагообразно делящие лужайку на три неравных части. Кроме этого в саду имелось несколько скульптур. Изящные фигурки девушек-плясуний стояли на гранитных основаниях вдоль дорожки из песчаника. Сколько Вадим ни пытался их обойти и заглянуть им в лица, ничего у него не вышло.

— Это отворачивающиеся аватары, — сказала Доэ. — Они стерегут вход в другой сад.

Вадим принялся вглядываться в заросли, к которым вела дорожка, но Доэ захихикала.

— Что ты ищешь? Там ничего нет.

Вадим уставился на нее с надутым недоумением.

— Ты сказала, они стерегут какой-то вход.

Она покачала головой.

— Тот сад далеко.

Затем стала серьезной. Долго смотрела оценивающим взглядом. Наконец протянула руку. Он подумал и подал свою…

Они шли, взявшись за руки, и заросли кустарников перед ними послушно расступались.

— Дорога эта очень длинная. Но зато, идя по ней, невозможно устать. Сама я ходила туда уже сотни, а может даже и тысячи, раз. В детстве я и не думала там ничего улучшать. Может, не понимала, что сад слишком заброшен.

Доэ уныло улыбнулась.

— Я бегала туда маленькой девочкой, чтобы посидеть над обрывом. В том саду так здорово!.. Между прочим, ты первый, кому я покажу это место… — она взглянула искоса. — Мне раньше не хотелось его никому показывать. По правде, я и не встречала никого, кто мог бы туда со мной дойти. Там я, в общем, немного нафантазировала, начала потихоньку наводить порядки. Интересно узнать чье-нибудь мнение, хорошо ли я поработала… Поэтому нельзя сказать, что ты совсем уж некстати явился. Да… Ты говорил, у тебя есть рыжеволосый друг. Расскажи мне, пожалуйста, о своих друзьях и о том месте, откуда ты пришел.

— У меня не слишком много друзей, — сказал Вадим. — Скорей всего, их вообще нет. Так, приятели… Правда, иной раз думаешь, что человек вообще не может быть тебе другом. Что между вами противоположные отношения. И вдруг оказывается, что его каким-то образом связывает с тобой судьба. Вы вместе начинаете чувствовать такое, о чем не знают другие. Наверное, все зависит от этих чертовых уровней, в которых мы находимся. Может, на самом поверхностном мы почти не видим друг друга. Все, что мы видим — одежда и глаза, привыкшие врать. Не знаю точно, когда последний раз был там… на поверхностном уровне. Все спуталось.

— У тебя было помрачение, так ведь вы говорите? Ты один из проводников?

— Может, и было помрачение, но я не проводник. Неловко говорить, Доэ, через какие ворота я вошел в этот мир… Приходил один знакомый, но он почти сразу куда-то пропал. Потом сознание спуталось. Начались блуждания по городу… Несколько дней шатался. Все прошло как в тумане. Потом, наконец, стал мало-помалу приходить в себя. Когда топал по городу — как раз незадолго до того, как встретил тебя — вспомнил все окончательно. Теперь знаю одно: я загадка для всех, в том числе для себя самого.

— Ты говоришь очень разумно. Надо же.… А там, на дороге, я подумала, что ты мертвый. Зачем ты напялил форму для покойников? И где, интересно, ты вообще её раздобыл? — она вцепилась в его рукав, стала рассматривать с видом знатока.

— Эта форма была на мне, когда я пришел в себя на одной из улиц. До того, как наступило помрачение, на мне была другая одежда.

— Между прочим, эту ткань не подделаешь, — сказала Доэ. — Лично я пробовала как-то, давно еще, в детстве. Я сотворила себе маленький черный костюмчик, потому что хотела пробраться в один из тех домов с желтыми крестами. Мне было интересно знать, что там. Оказалось, красные очень четко секут, если костюм ненастоящий. Меня срисовали за пять секунд, не успела я очередь занять… Но в тот раз я удачно ушла по канализационной трубе.

Несколько минут шли молча. Дорожка петляла.

— Я видел тебя в своем мире, — напомнил Вадим. — Ты что-нибудь об этом знаешь?

Она не ответила, а помолчав немного проговорила:

— Странно, как тебе удалось выжить в помраченном состоянии. Тебя либо должны были умести красные, либо затянуть ночь (я видела, как мертвецов, не успевших вовремя уйти, затягивает ночь), или пустить в расход крикуны и ведьмы — они любят пользоваться наивностью некото…

Она пропала первой.