Мятежник (ЛП)

Снаряд поднял пыль у дороги, а потом отрикошетил вдоль нее, не причинив вреда никому из штабной группы Эванса, но поднятый им ветер, казалось, заставил раненого покачнуться на своем импровизированном костыле, а потом он рухнул на обочину рядом с двумя резервными шестифунтовыми орудиями.

Две другие пушки Эванса находились ближе к Булл-Ран, открыв ответный огонь по противнику шрапнелью, рассеивавшейся вдалеке подобно серым облачкам, из которых с шипением вылетали белые дымовые следы, закручивающиеся в безумные спирали в восточном направлении. Никто не знал, попадали ли снаряды в цель, но, по правде говоря, Эванс стрелял только для того, чтобы поддержать боевой дух своих людей.

Канониры у орудий резерва ожидали своей очереди. Большинство лежали на спине и дремали. Два человека перебрасывались мячом, а офицер в очках на кончике носа прислонился к бронзовой пушке и читал книгу.

Раздетый до пояса канонир в ярко-красных подтяжках сидел, облокотившись на колесо орудия. Он писал, макая перо в чернильницу, стоящую рядом на траве.

Такая беззаботность не выглядела совсем неуместной - хотя стрельба производила чудовищный шум и дым, торопиться явно не было необходимости.

Старбак ожидал, что сражение окажется более решительным, как описывалась в газетах Мексиканская война, когда бравые войска генерала Скотта пронесли американский флаг под выстрелами и свистящими снарядами до самой крепости на холме Монтесумы, но события сегодняшнего утра выглядели совсем далекими.

Офицер-артиллерист медленно перевернул страницу, пишущий письмо солдат тщательно стряхнул лишние чернила с пера до того, как поднести его к бумаге, а один из игроков в мяч промазал и лениво рассмеялся. Раненый пехотинец лежал в канаве, почти не двигаясь.

- Так что мне делать с этим сукиным сыном, полковник? - спросил один из луизианских кавалеристов, охраняющих Старбака.

Эванс нахмурился, глядя на пелену дыма, висящую над каменным мостом. В дурном расположении духа он обернулся, чтобы провозгласить свое решение относительно Старбака, но был прерван до того, как успел открыть рот.

- Сообщение, сэр, - произнес лейтенант, сопровождавший Эванса во время бесплодного визита к Фалконеру этим утром. Лейтенант сидел верхом на сухопарой серой лошади и держал в руке бинокль, направленный на семафорную станцию на холме. - От сигнальщиков, сэр. Наш левый фланг обходят, - лейтенант говорил без каких-либо эмоций.

На какое-то мгновение все замолчали, потому что над головами просвистел один из огромных снарядов врага. Раненый на обочине попытался встать, но, похоже, был для этого слишком слаб.

- Повторите, Медоуз, - потребовал Эванс.

Лейтенант Медоуз сверился с блокнотом:

- "Присматривайте за левым флангом, вас обходят" - вот точные слова, сэр.

Эванс быстро развернулся и посмотрел на север, хотя там не было видно ничего, кроме парящего высоко над летними деревьями сокола. Шокированный, он снова вытаращился на Старбака.

- Должен перед тобой извиниться, парень. Боже ж мой, должен перед тобой извиниться. Прости, ты уж прости меня! - выпалив последнее слово, Эванс снова отвернулся, на этот раз чтобы взглянуть на каменный мост. Его левая рука судорожно дернулась, это было единственным свидетельством испытываемого им напряжения.

- Это маневр для отвода глаз. Они не собираются атаковать здесь, просто дурачат нас, похлопывая по животу, удерживают на месте, пока настоящая атака не дойдет до нашего тыла. Хрень Господня! - он разговаривал сам с собой, но внезапно повысил голос: - Лошадь! Приведите мне лошадь! А ты забирайся на свою, парень! - это относилось к Старбаку.

- Сэр! - выкрикнул Старбак.

- Что, парень?

- Я связан.

- Освободите мальчишку! Отто?

- Яволь, полковник.

- Дай Бостону приложиться к бочоночку. Один глоток, - видимо, Эванс решил дать Старбаку прозвище "Бостон", как называл свой необычный керамический бочонок на спине немца-ординарца "бочоночком".

Высокий немец подъехал на своем пегом коне поближе к Старбаку, а другой солдат, поспешивший исполнить приказ Эванса, перерезал веревку на его запястьях. Старбак начал массировать натертые веревками руки и увидел, как невозмутимый немец потянулся к своей спине, чтобы вытащить маленькую деревянную пробку у основания глиняного бочонка.

Ординарец налил жидкость из бочонка в оловянную кружку и торжественно протянул ее Старбаку.

- Пить! Быстро, давай! Мне нужна кружка. Пить!

Старбак взял кружку, наполненную чем-то похожим на холодный чай. Он умирал от жажды и с готовностью поднес кружку к губам, а потом чуть на захлебнулся, потому что жидкость оказалась не чаем, а виски, настоящим крепчайшим неразбавленным виски.

- Выпивать! - похоже, Отто был не в духе.

- Коня! - завопил Эванс. Над головой просвистел снаряд, вонзившийся в склон холма. В тот же момент другой снаряд попал в раненого у дороги, мгновенно его прикончив, а кровь брызнула на десять футов в высоту. Старбак заметил, как нечто, похожее на оторванную ногу солдата, завертелось в воздухе, но решил, что ему привиделось.